Ким Онсу - Планировщики

Как и указывалось в инструкции, в мотеле за стойкой никого не было. Настенные часы показывали 13:28. Рэсэн нашел в ящике ключ с биркой “303” и направился в номер. Перед дверью он надел кожаные перчатки и только затем открыл.

Мотель был очень старый. Кровать под грязным покрывалом, с виду не стиранным никогда, на полке – остаток рулона туалетной бумаги, металлическая пепельница и восьмиугольная спичечница. Обои на стенах выцвели настолько, что невозможно было определить их цвет. Торчавший из окна кондиционер, по форме похожий на немецкий ламповый радиоприемник, выглядел как рухлядь, которую следовало выбросить еще тридцать лет назад, – казалось, включи его, и из него выскочит нечто ужасное. Между матрасом и кроватью торчал презерватив с подсохшими следами спермы и прилипшим кучерявым волосом, неведомо – женским или мужским. Тусклый свет едва пробивался из висевшего в прихожей плафона, забитого черной пылью и древними останками насекомых, и комната напоминала кадр из черно-белого триллера тридцатых годов.

– М-да, ну и мерзость.

Рэсэн поставил чемодан и кейс “Самсонайт”, с которым прибыл из Сеула, в угол комнаты и сел на край кровати. Покрывало было таким грязным, что ему чудился восторженный вопль миллионов микробов, достигших своего рая. Рэсэн вытащил сигарету, сунул в рот, достал из восьмигранной коробки спичку и зажег.

– Надо же, до сих пор еще выпускают. – Он покачал головой, глядя на коробку.

Когда часы показали ровно два часа, Рэсэн позвонил по номеру из инструкций.

– Прибыл в комнату. Номер 303.

На другом конце мужчина три секунды молчал в трубку. Доносилось только прерывистое дыхание. Затем раздались короткие гудки. Рэсэн растерянно посмотрел на телефон.

– Тоже мне, строит из себя…

Он открыл окно и, глядя в узкий кривой проулок, примыкавший к задней стороне автовокзала, выкурил еще одну сигарету. В два часа пополудни в этом месте, несмотря на скопище самого разного рода заведений, стояла тишина. Прошло еще два часа, прежде чем появилась женщина. Она вошла, бросила равнодушный взгляд на Рэсэна и сказала:

– Привет.

Это было неискреннее, высокомерное приветствие, что в порядке вещей у женщин, уверенных в своей неотразимости. На первый взгляд не старше шестнадцати лет, рост около 160 сантиметров, внешность, притягивающая взгляды проходящих мимо мужчин, легкая тень печали на лице – словно картинка с опавшими листьями гинкго на настенном календаре.

– Раздевайтесь, – сказала женщина и сама быстро скинула платье, лифчик и трусики.

Не прошло и пяти секунд, как она уже стояла перед Рэсэном обнаженная. А он в растерянности сидел на кровати и смотрел на нее. Большие груди на хрупком теле выглядели странно, вызывая образ девочки-женщины из японских порнографических комиксов. Несмотря на то что она уже давно занималась проституцией, кожа у нее была по-детски гладкой и нежной.

Точно никто не знает, что происходило в комнате члена парламента К. Однако, что бы там ни происходило, какое отношение к нему имела эта женщина? Все ее прегрешение заключалось в том, что она ублажала вялый член старого хрыча, питающего нездоровую страсть к молоденьким девочкам. К тому же она и больших денег на этом не смогла заработать. Да, старики выкладывают довольно приличные суммы, чтобы вкусить запретный плод, но большая часть денег обычно уходит сутенерам. А этой женщине была уготована еще и незавидная судьба. Хотя и несчастливая судьба – часть жизни.

– Вы не будете раздеваться? – спросила женщина, недоуменно глядя на Рэсэна.

Он все так же молча смотрел на нее. Выждав, женщина вздохнула и сказала с легким раздражением:

– Вы не могли бы побыстрее? Я, знаете ли, тороплюсь.

Лицо ее выражало презрение. Не отрывая взгляда от этого лица, Рэсэн медленно сунул руку во внутренний карман кожаного пальто. Пистолет или нож? Что нужно вытащить, чтобы женщина не заорала истошно, не сделала какую-нибудь глупость? Говорят, по статистике, нож вызывает больший ужас, чем пистолет. Странно. Ужас ведь всегда иррационален. Рэсэн решил достать пистолет. Но еще до того, как он его вытащил, взгляд женщины застыл.

– Можно мне одеться? – спросила она дрожащим голосом.

– Какой в этом смысл? – холодно сказал Рэсэн.

– Не хочется умирать раздетой.

Женщина посмотрела Рэсэну прямо в глаза. Без злости, без ненависти. Это был взгляд измученного человека, который узнал слишком много об этом мире за слишком короткое время и научился предугадывать ситуацию. Абсолютная пустота зрачка парализованных страхом глаз, уже не желающих ничего видеть.