Алексей Байдаков - Улыбнись

Спустя полчаса клоун обошёл всех детей и вышел в центр комнаты, чтобы совершить последний обязательный ритуал. Он низко поклонился всем присутствующим, попрощался, схватил свой саквояж и под оглушительные аплодисменты быстро покинул помещение. Максим никогда не задерживался в хосписе даже на минуту, как бы дети и сам Покровский его не уговаривали. Вот и сейчас директору пришлось почти бежать за ним, чтобы проводить до двери. Пересекая фойе, они застали удручающую картину в виде рыдающей женщины и утешающего её мужчину. Родители Паши, догадался Покровский и с обречённостью подумал о будущей процедуре прощания, в которой больше всего он не любил общение с родителями. Эти люди сдают своих детей в хоспис, прикрываясь неспособностью поддерживать их жизнь на должном уровне дома, но истинная причина кроется в другом. В том, в чём им стыдно признаться не только друг другу, но даже самим себе. Неизлечимо больные дети становится для них каждодневным напоминанием о собственной беспомощности и страхе перед смертью, что раз и навсегда нарушает их привычный образ жизни, вгоняет в депрессию и тоску. И не в силах это терпеть, они отправляют ребёнка в хоспис, чтобы поплакать, когда всё, наконец, закончится. И Покровский не был уверен, что это не слёзы облегчения.

– Максим, спасибо тебе за выступление, – запыхавшись, поблагодарил клоуна Сергей Константинович, когда они, наконец, остановились на крыльце.

– Угу, – сухо кивнул тот в ответ, выуживая из бездонного кармана клоунских штанов старинный серебряный портсигар и такую же старую зажигалку.

– Максим, я давно хочу тебя спросить, – директор взял предложенную сигарету и прикурил её массивной Zippo, – как ты это делаешь?

– Делаю что? – спросил клоун и глубоко затянулся, закрыв глаза. Он казался очень уставшим.

– Даже не знаю, с чего начать. – Покровский посмотрел в серое небо, тщательно подбирая слова. – С тех пор, как ты впервые появился в нашем хосписе, продолжительность жизни пациентов существенно увеличилась. К нам недавно даже комиссия приезжала. В минздраве заинтересовались нашими показателями и решили проверить, не занимают ли койки умирающих детей просто больные пациенты.

– Разве это плохо, что дети стали реже «уходить»?

– Нет, нет! Это замечательно! Я сам молился по ночам об этом, а ты знаешь, я человек науки и в молитвы не верю. Но потом появился ты, ты я крепко призадумался, не посланный ли ты нам ангел с небес. – Директор нервно рассмеялся. – Как бы то ни было, никаких разумных объяснений я твоему феномену не нахожу, и это не даёт мне покоя. Может, ты знаешь какой-то способ, который мы могли поставить на поток и помочь не только нашему хоспису, а всем больным детям?

– Нет, – серые и усталые глаза клоуна посмотрели на собеседника. – Я просто делаю, что могу. Как и вы, Сергей Константинович. Не надо всё усложнять.

– Понятно, – разочарованно вздохнул Покровский. – В любом случае, мы все очень признательны тебе за это.

В этот момент раздался автомобильный сигнал, и в ворота въехал белый пассажирский микроавтобус с эмблемой хосписа на борту. Он описал широкую дугу по двору и, скрипя тормозами, остановился возле крыльца. Из кабины быстро выбралась молодая энергичная женщина с увесистой папкой в руках. Плавным движением она открыла боковую дверь, и помогла спуститься маленькому худенькому и абсолютно лысому мальчику лет пяти-шести, одетому не по погоде в шорты и лёгкую кофточку. Мальчик с любопытством вертел головой по сторонам и крепко прижимал к груди какую-то старую мягкую игрушку неопределённого цвета. Женщина захватила из микроавтобуса такой же потрёпанный школьный рюкзак, взяла мальчика за руку и подошла к стоящим на крыльце мужчинам.

– Здравствуйте, Сергей Константинович, – поздоровалась женщина, передавая директору папку с бумагами. – Знакомьтесь, наш новый постоялец, Женечка. Женя, это наш директор, поздоровайся. Дальше о тебе будет заботиться он.

– А ты уже уходишь? – Вместо этого повернулся мальчик к Максиму.

– Да, – ответил тот, не спуская глаз с его игрушки.

– А ещё вернёшься? – с надеждой спросил Женя.

– Обязательно!

– А как тебя зовут?

– Максим.

– Клоуна не могут звать Максимом, – не поверил ему мальчик и показал свою игрушку. – Вот моего клоуна, например, зовут Биба.

Когда Максим увидел игрушку в малейших деталях, он неожиданно застонал и, пошатнувшись, едва не свалился с крыльца. Казалось, он на миг потерял сознание, но Покровский в последний момент сумел подхватить его под локоть и удержать на ногах. Директор хотел позвать медсестру и предложил Максиму пройти обследование, но тот слабо отмахнулся.