Михаил Зайцев - Час ворона

— Держишь меня за придурка? — Толя говорил зло, почти яростно. — Мне сказали, что у тебя остался нож, которым орудовал Леха. Мне сказали, что у тебя был выбор — драться с китайцем или драться со мной, и ты выбрал меня!

— Откуда ты знаешь, что тебе сказали правду? — Я говорил нарочито спокойным голосом, оставаясь абсолютно неподвижным.

— Захар согласился драться с Лешкой. Ты согласился драться со мной. И не нужно водить меня за нос, Стас! Кто мы друг другу? Старые знакомые, больше десяти лет не виделись. За десять лет у человека все меняется, все клетки. Даже кости меняются!..

— Ладно, Толик! Пусть так. Мы друг другу никто. Каждый за себя. О'кей. Однако у нас общий враг. Он обманывает нас обоих. Или ты свихнулся окончательно и веришь, что, убив меня, утром обретешь свободу и деньги. Подумай, Толя! Он обещал деньги в довесок к свободе. Отобрал все твои сбережения и вдруг вернет? Так это следует понимать, да?

— Опять ты про деньги. Мне он не обещал никаких денег! Гарантировал не трогать жену и дочку, если я тебя замочу. Отпустить меня тоже не обещал и не отпустит. Но и то, что дочь с женой оставит в покое, для меня. Стас, уже много... Для меня это самое главное... Хрен с ним, пусть пристрелит. Жена решит — заказное убийство. Она все время боялась заказных убийств, а я объяснял, что не того полета птица, чтоб меня заказывать... Жена будет думать — продал квартиру за долги и все равно погиб. Поедет жить к своей маме. У меня хорошая теща, внучку любит...

Когда Анатолий заговорил о жене и дочке, голос у него изменился. Яростные нотки исчезли, он говорил о своих домочадцах не для меня, просто думал вслух... И мысли его были здравыми, я не мог этого не признать. Будь у меня по-настоящему дорогие мне люди, тоже, наверное, пошел бы ради них на все. Тем более выбора все равно нет. Замочит Толик Стаса Лунева по прозвищу Седой — останется у господина Иванова хотя бы надежда, что его домашние не станут игрушками сумасшедшего. «Надежда умирает последней» — как поется в одном пошлом попсовом шлягере...

Толик возле стены зашевелился. Сам не знаю, почему, я отступил на несколько шагов. Хотя к чему лукавить? Я отступил, чтобы иметь запас времени на маневр. Теперь я знал — драки со старым приятелем не избежать. Если он ударит меня по правой щеке, левую я уже не успею подставить. Удар у Толика ого-го, учитывая его массу.

— Доставай свое оружие, Стас!

Свет звезд, просачивающийся через прозрачный потолок, и светом-то по большому счету называть нельзя, но все же я заметил, как в руке у Толика что-то блеснуло.

— Толя, у тебя есть нож?

— Как и у тебя. Стас!

— У меня ничего нету. Толя, никакого оружия, честное слово!

— Что ж... Тем хуже для тебя, Стас!

Огромный черный силуэт отделился от стены и двинулся на меня. Блеснуло еще раз и померкло, исчезло во мраке лезвие ножа. Есть у меня перспективы одолеть Анатолия в неравном поединке? Ни фига у меня нет, кроме надежды, что он совершит какую-нибудь глупую ошибку, фатальный просчет. Надежда умирает последней. Эх, если бы удалось отобрать у него нож, заломать и, удерживая на болевом захвате, поговорить, вразумить...

Толик не стал бросаться в атаку очертя голову. Двигался медленно, словно большой черный паук, снабженный остро отточенным железным жалом. Перемещаясь с повышенной осторожностью, Толик лишал меня последних надежд.

Я отступал, пятился спиной, оставаясь в состоянии неустойчивого равновесия и стараясь сохранять между собой и Толиком дистанцию прыжка. Рано или поздно Толик попробует переиграть меня по скорости, и тогда, возможно, я сумею его «поймать на прием». Впрочем, все мои приемы Толику отлично известны, так что...

Толик прыгнул. Он всегда умел прыгать без видимой подготовки, а сейчас во мраке прыжок получился особенно неожиданным. Единственное, что я успел сделать, — упасть на спину. Нож в руке Толика рассек воздух там, где треть секунды назад располагалось мое тело. Я упал и спешно перекатился в сторону. Сильная длинная нога Анатолия Ивановича топнула по полу в десяти сантиметрах от моей головы. Как танцор популярного в восьмидесятые брейка, я, продолжая лежать на полу, крутанулся на спине, согнул и разогнул ноги.

Подошвы ударились о бедро Толика, словно стукнулись о скалу. Иванову хоть бы что, а я оттолкнулся от Анатолия, и меня закрутило, откинуло по полу, словно по скользкому льду, на пару метров. Перед глазами замелькали квадраты прозрачного потолка. Большинство — мутные. Несколько прозрачных — пустые проемы. Сквозь них особенно ярко сияли звезды...