Игорь Денисов - Неоправданная жестокость

Снова, как и на открытии нового магазина, он был вынужден стоять рядом с женой в центре всеобщего внимания. Вдобавок нужно было улыбаться, и к тому времени, когда сели за стол, у Виктора от напряжения свело челюсти и онемели губы.

И, конечно же, на протяжении всех двух часов ему хотелось в туалет – и желание это время от времени становилось нестерпимым оттого, что отлучиться нельзя было ни на минуту.

Истомины стояли в центре гостиной, гости подходили к ним по очереди парами. Рукопожатия, обмен лживыми любезностями, подарки в ярких упаковках (когда и где что-то хорошее было в яркой упаковке?), поцелуи и объятия. Гости блуждали по дому или саду, цепкие, хищные взгляды скользили по мебели, коврам, кустам и деревьям; вполголоса или шепотом гости отпускали самые язвительные замечания по поводу внешнего вида, манер, характера и ума Истоминых, а также критиковали весьма безжалостно интерьер особняка. Другие прикидывали, сколько стоит платье Светланы, обитый кожей диван в гостиной и особняк в целом. Третьих живо интересовала карьера Виктора. Четвертым – в их числе Маша – до смерти хотелось узнать, есть ли у него, кроме жены, другие женщины , и сколько их, и что он с ними проделывает и как хорошо, а главное – сколько денег потратил на цветы, рестораны и прочая.

Бедные Ваня и Даша стояли рядом с родителями; то и дело девочка дергала мать за платье и жалобным голосом просилась в туалет – можно было подумать, что она сейчас умрет. Светлана шикала и всякий раз обещала, что сейчас сводит дочку в уборную. Исполнила она свое обещание только по окончании приема.

Ваня переносил свои мучения с выдержкой, которой позавидовал бы античный стоик. Стоял рядом с отцом в черном костюмчике, в белой рубашке и с красным бантом на шее, прижимая к груди букетик незабудок, и с испугом смотрел на гостей. Те, поздравляя Светлану, громко орали, стараясь перекричать друг друга и музыку. Женщинам непременно надо было расцеловать Светлану в обе щеки, и они лезли к виновнице торжества, бессознательно отпихивая мальчика в сторону. Вне всяких сомнений, их визгливые крики восторга казались Ване оглушающими, тяжелый запах духов бил в ноздри не хуже лошадиного навоза, а стук каблуков казался грохотом солдатских сапог по деревянному настилу.

Наконец, сели за стол. Ваню, Дашу и других детей, которых родители приволокли на свой праздник, чтобы беспокойство за них не мешало веселиться, отправили в детскую, где им накрыли сладкий стол. Взрослые расселись за длинным столом в саду. Все жрали и пили, поднимали тосты. Как и на свадьбе, кричали «Горько». Истомины вставали, и под аплодисменты Виктор целовал жену, возвращаясь на восемь лет назад. На публике поцелуи казались непривычно сладкими, особенно после третьей рюмки брусничной настойки. Светлана захмелела – от спиртного, поцелуев, всеобщего внимания и разгоревшихся с прежней силой стародавних чувств, – и была прелестна, как только может быть прелестной подвыпившая женщина.

Гости время от времени отлучались в уборную, где их несло самым неприглядным образом.

В половину пятого начались танцульки. Виктор не отказывался. Танцевал он не ахти, но Светлана этого мило не замечала.

К пяти гости так опьянели, что и комары на них не садились.

В шесть столы убрали, к особняку Тихомировых съехались такси. К половине седьмого всех гостей развезли по домам. Истомины отвезли детей домой и сдали на поруки молоденькой няне, которую все не собрались уволить к чертовой матери. В семь уже сидели за столиком в ресторане.

– Ну? – Виктор с улыбкой поднял бокал красного вина. – За нас?

Бокалы столкнулись. Хрусталь тонко прозвенел.

Пригубив вино, Виктор достал из кармана пиджака маленькую шкатулку малинового цвета. Поставил на стол перед женой.

– Взгляни, – сказал он, потирая вспотевшие ладони.

– Ой, что это? – Светлана открыла шкатулку. Внутри блестело золотое колечко с голубоватым камнем.

Виктор с волнением смотрел на жену. Она подняла глаза, и в них блестели слезы.

– Боже, дорогой, как мило…

– Тебе нравится?

– Конечно.

Он с облегчением выдохнул. Кольцо стоило целое состояние.

– Давай, я помогу. – Он встал и надел кольцо на безымянный палец ее правой руки.

Светлана повертела рукой, растопырив пальцы. Голубой берилл сверкал и переливался в театральном свете свисающих с потолка, подобно огромным белым виноградинам, старинных люстр.

Светлана подняла голову, через плечо глядя на Виктора с нежной улыбкой.