Майкл Корита - Добро пожаловать в ад

— Вы кто, детективы?

Мы предварительно позвонили ему из офиса Джорджа Хилльярда.

— Да, сэр. Меня зовут Джо Притчард, — представился Джо. — Это я разговаривал с вами по телефону.

— Угу. Что ж, пошли в дом. Мать уже ждет. Она будет рада потолковать с вами.

Как-то сразу стало понятно, что он говорит о своей жене, и в этом обращении «мать» не было ничего унизительного для нее, скорее наоборот, какой-то оттенок патриархальности. Он провел нас через гараж, миновав длинные ряды полок, на которых были аккуратно разложены инструменты, а позади них притулился старенький, но безукоризненно чистый «бьюик», и мы попали в дом. Но, прежде чем войти, Джерри остановился и аккуратно вытер ноги о лежащий возле дверей коврик, мы с Джо, переглянувшись, последовали его примеру. В доме стоял аромат сухих цветочных лепестков, на стенах повсюду были развешаны самодельные плетеные корзинки. Мы прошли через прихожую, миновали кухню и оказались в гостиной. Симпатичная светловолосая женщина, повернувшись к нам спиной, мыла окна, тщательно протирая их чистой тряпкой, и была так поглощена своим делом, что даже не заметила, как мы вошли.

— Слышь, Энн, те самые детективы приехали.

Обернувшись, Энн Хит приветливо улыбнулась нам, сунула тряпку в пластиковый тазик, стоявший у нее ног, и направилась к нам через всю комнату, протягивая руку для рукопожатия. Руки у нее оказались на удивление сильными, возле углов глаз лучиками расходились морщинки, как у человека, любящего посмеяться.

Мы с Джо устроились на одном диване, а супруги — на другом, напротив. Я украдкой огляделся по сторонам: мебель была немного потертой, но удобной и безукоризненно чистой, то же можно было сказать и обо всем доме. Все вокруг говорило не о достатке, а скорее о любви и заботе.

Разговор начал Джо — наверное, потому, что ему уже пришлось перед этим беседовать с Джерри Хитом по телефону. Прежде всего он объяснил, что дело Энди Дорэна заинтересовало нас только потому, что каким-то образом связано с другим расследованием, которое мы ведем в настоящее время. И еще раз повторил, что это не имеет никакого отношение к смерти их дочери.

— Просто есть люди, которые нас интересуют, — добавил он. — Я имею в виду тех, кто пять лет назад вел расследование. Конечно, я понимаю, что для вас обоих тяжело об этом вспоминать, но если бы вы смогли вспомнить хоть что-то об этих людях…

— Знаете, нам так хотелось, чтобы она поехала учиться в колледж, — вдруг с дрожащей улыбкой на губах проговорила Энн Хит. — Выпускные отметки у нее были очень хорошие, ее бы наверняка взяли. Конечно, с деньгами какое-то время было бы трудновато, но так ведь всегда бывает, когда дети учатся в колледже, верно? И потом, нам с Джерри удалось кое-что скопить. Но она отказалась. Говорила, что даже думать не хочет о том, чтобы снова сесть за парту — во всяком случае, не сразу. Ну, мы и согласились, решили, пусть девочка пропустит год-другой, передохнет малость от учебы, поработает, скопит немножко деньжат, глядишь, и снова пойдет учиться.

Все это адресовалось в основном Джо, но я был даже немного рад этому. Джо обладал тем, чего никогда не было у меня, — умением слушать. Ему сотни раз доводилось бывать в таких ситуациях, как сейчас, выслушивать родственников жертв, он умел успокаивать их и при этом без каких-то драматических жестов и прочего. Я имею в виду, что он вовсе не держал никого из них за руку, не проливал слез сочувствия и не гладил их по головке. Нет, это было что-то врожденное, Богом данный талант, то, чему нельзя научиться, потому что он либо есть, либо его нет. Джо просто молча смотрел им в глаза, и они чувствовали, что он все понимает.

— Мне очень жаль, что у нее так и не оказалось этой возможности, — произнес он на этот раз.

И Энн Хит снова улыбнулась ему и кивнула.

— Спасибо вам. Мне кажется, у нее бы все получилось замечательно. Но Господь предпочел забрать ее к себе, и мы смирились с этим. Нам пришлось каждый день уговаривать себя, но со временем мы смирились.

Я осторожно посмотрел на Энн Хит, потом незаметно окинул взглядом дом и попытался представить себе девушку двадцати с небольшим лет, которая когда-то здесь жила: как они растили ее с любовью и заботой, как воспитывали и лелеяли ее, как она жила тут, в уюте и чистоте, и мне показалось, я смог понять, как постепенно в ее душе вспыхнула и стала тлеть искорка бунтарства, как она стала разгораться, как этот юношеский бунт толкнул ее искать встреч с парнями намного старше ее, вроде Энди Дорэна, и даже не потому, что этот задира так уж ей нравился, а просто из желания ничего не упустить и все испытать — все, что имеет хоть какое-то значение в глазах ее сверстников. Собственно говоря, если мы с Джо были правы, свидания с Дорэном не так уж много значили для нее. Во всяком случае, намного меньше, чем думали ее родители. И уж, конечно, меньше, чем считала полиция.