Эл Ригби - Ночь за нашими спинами

– Я ведь не зову вас так, как мне удобнее?

– А такой вариант есть?

– Конечно. – Мэр улыбается с немного тоскливым выражением на лице. – Эльмира. Это имя довольно древнее, но на Земле в последние годы его расшифровывали как «электрификация мира».

Элм тихонько хмыкает, скорее всего, в ответ не столько на слова, сколько на какие-то собственные мысли. Она отвечает прохладно и невыразительно:

– Возможно, вы не пользуетесь им, потому что у нас нет мира ? И соответственно, нечего элекрифа… элерифи… язык же сломаешь… электрифицировать.

Мне хочется ее толкнуть. Или дать по лбу. Но вместо этого я просто негромко отвечаю за Моргана Бэрроу.

– У нас есть мир, Элмайра. И его пора спасать.

Мэр, засияв, подмигивает мне. Элм, хмуро кивнув и не став спорить, прощается:

– До встречи… товарищ мэр. Эш, пойдем. Кстати, – она кивает в сторону Гамильтона, – на дне вазы апельсины, Джей.

Затем Элм хватает меня за руку и тащит в коридор. На ходу дожевывая остатки кисловатого яблока, я захлопываю дверь. Лучше смыться до того, как Гамильтон запустит в нас апельсином. И до того, как загорится лягушачья кожа.

– Я должна тебя расстроить. – Бросив короткое «до связи», Элм убирает телефон в карман. – Я нужна Львовскому. Ты поедешь патрулировать с кем-то другим. Подожди минут десять, я вызвала сюда.

Буквально прирастаю к месту. Замечательно! В такой обалденно удачный и хорошо начавшийся день Элмайра меня бросает. Чудно. Я уныло рассматриваю мотоцикл, сверкающий в лучах солнца, и так же уныло уточняю:

– Что ему опять надо?

Судя по физиономии, патрулировать ей было лень, даже со мной. Особенно после последних минут разговора с Морганом Бэрроу, когда я поддержала не ее . Она пожимает плечами:

– Не знаю… подозреваю, что нужно помочь Вуги, мониторы ведь так и не починили.

– Но…

…Ты же ничего не понимаешь в технике, балда.

– Пока, Орленок… хе-хе, товарищ Орленок, как бы сказали некоторые другие товарищи… до вечера. Осторожнее на дорогах.

– Элм!

Но в знак прощания она быстро касается щекой моей щеки и, поднявшись в воздух, исчезает. Прохожие наверняка замечают это, но даже не поворачиваются, руководствуясь неписаным общегородским правилом: меньше таращиться по сторонам. Особенно лучше не таращиться на странные вещи, а Элм – явление крайне странное. Так что только маленькая девчонка, идущая с мамой через дорогу, восторженно запрокидывает голову, улыбается и кричит на всю улицу:

– Тетя-птица!

Она еще не выросла. Не знает никаких правил. Или знает, но плюет на них, думая, что за это ей ничего не будет. Счастливая . Но это ненадолго.

Мама сильнее тянет ее за руку. Когда они проходят мимо, я показываю девочке язык, и она отвечает мне тем же. Я лениво прислоняюсь к стене и осматриваюсь.

Потоки людей движутся в направлении большого универмага «Березка» и возвращаются уже по противоположной стороне улицы – там находится второй магазин, где продают самые разнообразные продукты, «Пигли-Вигли» с неизменной свиньей на вывеске. Стоянка, где жду я, заполнена разноцветными автомобилями. Течение жизни вокруг очень обманчиво. Если присмотреться, за домами – привычная темнота. Это лишь иллюзия, что она далеко.

На меня никто не обращает внимания: сейчас я просто рыжеволосая девушка с мотоциклом. Может, алкоголичка или бродяга, но этим как раз никого не удивить.

Я ненавижу ждать. Обычно уже через пять минут я выхожу из себя, а тут прошло больше двадцати…

Мимо проходит женщина с двумя орущими мальчишками в зеленых комбинезонах, затем – пожилой бородатый мужчина, уткнувшийся носом в толстую книгу. На миг мне кажется, что я увидела Глински – со стороны госпиталя, он свернул в какой-то переулок. Впрочем, я могу и ошибаться: по одному плащу ничего нельзя сказать, к тому же я привыкла, что «единоличник» не ходит пешком, а передвигается на здоровенной черной зверюге, которую только из-за колес еще можно обозвать машиной.

– Огонечек! Заждалась?

Великолепный подарок судьбы. Черт. Черт! Черт!

– Дэрил?

– Дэрил, детка!

Даже сквозь рев мотоцикла я различаю его слова. Он в черных зеркальных очках и черном плаще. И опять зализал волосы, будто провел ночь с любвеобильной коровой. И, конечно же, без шлема – выпендривается. Тьфу.

– Львовский отправил. Я не смог бы отказать…

– Поехали. – Я резко его обрываю.

Я завожу мотор, прислушиваясь к его бодрому рокоту, и немного успокаиваюсь. Руль приятно ложится в ладони. Зверь даже не рычит, нет. Мурлычет. Он мне рад.