Эл Ригби - Ночь за нашими спинами

Я неотрывно смотрю в спину Элмайре. Вокруг обеих моих рук вспыхнуло пламя, и я пропускаю мимо ушей совет Вуги успокоиться. Элм здоровается, достает кошелек. Я готова атаковать или броситься вперед. Схватить ее за ногу, если что, начать орать… Но она уже возвращается, держа в руках три вафельных рожка.

– Будешь есть? Он посыпал их орешками!

– Нет, спасибо.

Ненавижу мороженое. Зато Вуги-то как рад: он нагло завладевает еще и моей порцией. Я поспешно напоминаю себе о том, что и у него должны быть радости, – сладкая дрянь еще не повод на него злиться. И я небрежно интересуюсь:

– Кто на раздаче?

– Усатый, с трубкой. Мне кажется, он местный: я видела его портрет в какой-то очень старой газете. У него еще темные глаза и широкое лицо. И фамилия вроде Свинцов или… Железняк. Что-то металлическое.

Фургон снова срывается с места и исчезает в переулке. Никогда не угадаешь, где он будет в следующий раз, и надпись на боку не лжет: он найдет везде . Иногда он появляется даже на острове Хана. Непонятно, как машина попадает туда… но я не удивлюсь, если четырехколесная тварь еще и плавает. Или летает .

Вуги теперь полностью видимый. Слишком подозрительно бы смотрелись два плывущих в воздухе рожка. А так – просто лохматый, перемазанный шоколадом парень в растянутом черном свитере и джинсах, обычный чудак, который без зазрения совести таращится на Элм, облизывающую свое мороженое. Чертов извращенец.

Мы пересекаем приозерный район Андерлейк и вдыхаем прохладный запах Большой Воды. Она сегодня в хорошем настроении, миролюбиво ворчит и трется о нижние камни набережной. Надо же, и этот снова здесь. Еще одна городская легенда из моего детства.

Художник.

Сегодня он накинул на макушку капюшон и как никогда похож на бродягу – особенно с его длинными темно-русыми патлами и перчатками без пальцев. Художник сутулится и не поворачивает головы. Возле его ног стоит маленький стаканчик с явно остывшим кофе. На зеленом картоне виден золотистый круг с черным профилем. Кофе от Лайама Макиавелли. Неужели его жалует даже этот тип? Я-то думала, он вообще не пьет и не ест, как какие-нибудь цветы или деревья. И тем не менее, прямо на моих глазах Художник поднимает грязной рукой стакан и делает глоток. По низу стакана и по дну тянется знакомая, повторяющаяся раз от раза надпись.

Аверс или реверс? Как ни крути, невероятный вкус. Аверс или реверс?

– Что ты уставилась, Эш? – Элмайра подпихивает меня локтем в бок. – Красавчик?

– Да иди ты…

Конечно, я смотрю на него не поэтому. Вообще, в Художнике нет ничего особенного – парень как парень, чуть старше нас. Руки растут из нужного места: от его картин захватывает дух, да и если отмыть, его мордашка наверняка симпатичная. Ничего особенного. Совсем ничего.

Есть лишь одно «но»: точно так же он выглядел, когда мне было пять. Та же сережка в ухе, та же гладкая кожа без морщинок, даже та же толстовка с каким-то знаком и тот же длинный джинсовый плащ поверх. Он не меняется, этот тип. Он не стареет, его шмотки не изнашиваются, даже кроссовки остались прежними. Никто не знает, где он живет и как его зовут. Его имени нет в городских базах. В «Желтых страницах». В протоколах полиции. Нигде.

Художник рисует Землю, рисует Город, рисует чьи-то портреты и абстрактные композиции. Вокруг него собирается толпа, нередко кто-нибудь пытается что-то купить. Но Художник редко продает работы. Не знаю почему, но, кажется, он сам выбирает себе покупателя. И многим, очень многим отказывает. А кому-то ни с того ни с сего просто дарит картину, молча и с неизменной улыбкой.

За работой он не обращает внимания ни на что вокруг. Даже сейчас он не смотрит на нас, застывших в полуметре за его спиной и уставившихся в его мольберт. На картине изображена тряпичная кукла, прислоненная к окну и смотрящая на улицу пуговичными глазами. К рукам и ногам привязаны тоненькие белые нити.

Марионетка . Оконное стекло залито дождем. Сквозь капли – смутное алое зарево. В городе вот-вот вспыхнет пожар. Что он заберет с собой? И… не наш ли это Город?

Старый раздолбанный катер причаливает, и Хан уже издали машет нам рукой – здоровенная черная фигура, словно вытесанная из камня. Он спрыгивает, и галька осыпается под его тяжелыми ботинками. Он подходит ближе.

– Привет, Бешеный Барон! Привет, Орленок, здравствуй, Путеводная Звезда.

Орленок – это я. Путеводная Звезда – Элм. Когда я только познакомилась с Ханом, они с Элмайрой знали друг друга уже два года и он называл ее так.