Натали Варгас - Cave canem, или Осторожно, злая собака. Книга первая

– Сегодня вечером я ожидаю прибытия людей из моей свиты, – сказал он. – Гайдуки, лакеи и наложница. Для нее прошу распорядиться приготовить спальню рядом с моей, просторную, со всеми удобствами.

Бакхманн встал и с видом полного участия согнулся.

– Обязательно-с, ваше сиятельство, все будет так, как вы пожелаете-с. Я обо всем позабочусь… – зачастил Бакхманн, но маркиз ушел в свои мысли и лишь кивнул.

Дворецкий, шаркая и кланяясь, покинул кабинет. Оставшись один, де Конн вскочил на ноги и нетерпеливо прошелся перед столом. Вскоре вернулся Шарапа.

– Уважаемый, – сразу же обратился маркиз к своему гайдуку, – похоже, я знаю, где найти мою фамильную печать с бумажником, которые мы «потеряли» по дороге в Петербург.

Шарапа напрягся, как бойцовский пес в ожидании команды хозяина «Взять!»

– Сходите-ка в приют малюток пансиона и узнайте, кто и когда поступал туда с того самого дня, когда наш экипаж был ограблен разбойниками… С моими деньгами и фамильным перстнем… Скорее всего, рыжий. А если таковой найдется, я без труда узнаю, кто из жителей княжеских деревень отпускается на оброки в Петербург!

Детинец, или приют малюток, располагался за домашней церковью Дома, рядом с банями и лазаретом.

– Давно вы здесь проживаете?

Этот вопрос Шарапа обратил к розовощекой, чуть полненькой цветущей девушке, прозванной Марфой, кормившей грудью рыжего мальца. Кормилиц в детинце, где содержали только малюток, было всего три, так что найти рыжего малыша было делом легким.

– Кормилицей? – спросила она, одной рукой удерживая кормящегося, другой покачивая люльку с другой малюткой. – Первый раз. Муж мой у Рущука погиб, так я вонна здеся пристроилась пока кормилицей, заодно и воду с озера в Дом ношу.

– Мальчик? – Шарапа кивнул на рыжую голову и улыбнулся. – Не слишком ли большой для кормления грудью?

– Что вы, мужики, в том понимаете? – насупилась Марфа. – Молозивом я кормлю его, не молоком. Моей тоже уж больше года, а все к груди прикладываю.

– Ах, верно, – как можно тише сказал Шарапа, – не болел чтобы. Так?

– Ну, шо-то вроде того.

– А долго ли вы кормите его? – спросил Шарапа, не отрывая взгляда от младенческих губ, впившихся в пышную грудь.

– С неделю, – ответила та, задумалась и утвердительно кивнула головой. – Да. Осьмой день нынча. Подкидыш он. Но семейства, видно, знатного. С деньгами явился и перстнем фамильным. Мы ему вон на шейку повесили…

– Взглянуть можно?

Кормилица вытянула из-под рубашечки ребенка пеньковую веревочку, на конце которой болтался серебряный перстень с тонкой червленой резьбой, увенчанный камнем насыщенного зеленого цвета. По ободу перстня извивался дракон, хватающий себя за хвост.

– Смарагд никак чистейший, – сказала женщина. – Перстень-то старый, родовой: вон, смотрите, трещинки на камне и даже шо-то начертано на изворотной стороне. Ух, интересно посмотреть на папашу его!

– Это почему?

– Так рыжий ведь!

Оба рассмеялись.

– А кто проверяет принадлежность ребенка к роду? – поинтересовался Шарапа.

– Да никто! Раз родители себя называть не желают, то и здесь никому интереса нет. Кто ж проверять будет? – она кивнула на кроватку рыжего постояльца. – Перстень при нем остается, к нему еще и номерок из реестра выдается. На случай переезда или ежели погибнет.

– Погибнет?

– Бывает, погибают, – Марфа смущенно улыбнулась. – Врача нашего Петра Георгиевича во всяких младенческих смертях обвиняют, мол, он-де младенцев в своей лаборатории на жир вытапливает.

– Это зачем?

– Ну как зачем? Для мазей шабашных, – кормилица засмеялась, обнажив крепкие белые зубы. – Он со всякими ядами мази готовит: то для кожных болезней, то для ревматизму. Ну, ясное дело, все нападки на него. А еще утверждают, что живет у него в одной из склянок бес, который помогает излечивать труднобольных.

– Темная слава у вашего доктора, – улыбнулся Шарапа.

– Трудно ему здесь. Порой ночами не спит. Нам его окна отсюдова видны. Все читает и читает.

Шарапа оскалился как можно более дружелюбно, едва сдерживая радость от найденного перстня хозяина. Ох, дотянется он до того рыжего карабинера с большой дороги!

Обед в Доме князя Камышева был необычным. Во-первых, он проходил не в столовой, а в большой зале для танцев. Во-вторых, в нем участвовали новые лица. На них-то и было сведено все внимание владык Дома и их друзей.