Питер Бенчли - Бездна

Однако его жена Глория рассматривала эту свободу, эту бесшабашность как сумасшествие. Она была дисциплинированна, никогда не рисковала, любила знать точно, сколько денег в каждом из конвертов, которые она хранила в ящичке, помеченном наклейкой “бюджет”. Там были конверты с деньгами на пищу, одежду, игрушки, развлечения и учебники.

К 1971 году у Сандерса было двое детей, кооперативная квартира на Западной 67-й улице и дом в Уэстгэмптоне. Дэвид знал, что должен считать себя счастливым человеком, но испытывал скуку. Его раздражала Глория. Она была заинтересована и по-настоящему осведомлена только в двух сторонах жизни: одежде и еде. Их сексуальная жизнь носила регулярный характер и была совершенно предсказуемой. Глория утверждала, что ее привлекает секс, но отказывалась даже обсуждать способы превращения его в более увлекательное занятие, не говоря уже о каких-либо экспериментах. Сандерс обнаружил, что во время занятий любовью фантазирует о кинозвездах и секретаршах.

Вскоре его работа стала надоедать ему. Он доказал себе, что может делать деньги на рынке любого вида, и одинаково радовался, зарабатывая и тратя их. Но чувство вызова судьбе ушло. Он становился раздражительным и начал совершать необдуманные поступки.

Время от времени Сандерс все еще мечтал о работе с Кусто, держал себя в великолепной физической форме, как бы ожидая телефонного звонка от подводного исследователя. Но его не удовлетворял сам процесс тренировки тела, ему хотелось проверить себя. Однажды он намеренно набрал десять фунтов лишнего веса, чтобы убедиться, что специальная диета, составленная им самим, позволит сбросить его за три дня. В другой раз он на пари решил пробежать десять миль. Он свалился на шестой миле, но нашел утешение в заверении своего друга-доктора, что, принимая во внимание тот факт, что Сандерс не готовился к марафону, он должен был свалиться на второй или третьей миле. Он увидел телевизионное шоу о парении в воздухе на большом аэростате и решил построить самостоятельно такой аппарат. Он создал его и намеревался испытать, прыгнув с Адирондакской скалы, но эксперт по воздушному скольжению сумел убедить его, что аэростат не удовлетворяет требованиям аэродинамики: стропы были слишком слабы и могут порваться, при этом корзина сложится в воздухе, а Сандерс камнем упадет на землю.

Лишь одну неделю в году он не чувствовал себя в неволе – ту зимнюю неделю, когда дети гостили у дедушки с бабушкой, его жена посещала целебные источники в Аризоне, а он уезжал заниматься подводной охотой в один из Средиземноморских клубов на Карибах.

Он встретил Гейл в подобном клубе на Гваделупе или, вернее, под клубом. Они были на экскурсии с гидом в коралловом саду. Вода была чистой, и солнечный свет передавал все натуральные краски подводного царства. После нескольких минут следования за дотошным гидом, останавливавшимся перед каждым образцом морской флоры и добивавшимся, чтобы все ныряльщики внимательно осмотрели все экземпляры, Сандерс покинул группу и позволил себе проскользнуть к самому рифу на дне моря. Он чувствовал, что оказался при этом не в одиночестве, но не обращал внимания на фигуру человека, следовавшего за ним. Он позволил себе лениво двигаться по течению, совершая большие круги.

Он плыл вдоль основания рифа, всматриваясь в трещины. Маленький осьминог пересек его путь, выпустив черную жидкость, и исчез в глубине скал. Сандерс подплыл к отверстию, в которое нырнул осьминог, и попытался выманить его из укрытия, когда почувствовал, что кто-то коснулся его плеча. Он обернулся и увидел женское лицо, побелевшее от страха, с расширенными и выпученными глазами. Она подала ему условный сигнал ныряльщика, что у нее кончился воздух, – пальцем провела поперек шеи, будто разрезала ее.

Сандерс сделал вдох и передал ей свой загубник. Она глубоко вдохнула дважды и передала загубник ему. Так, вместе дыша, они выбрались на поверхность.

Они доплыли до лодки с группой поддержки и взобрались в нее.

– Спасибо, – сказала Гейл. – Это было ужасное чувство, как будто сосешь пустую бутылку из-под колы.

Сандерс улыбнулся и стал наблюдать, как она обтирается полотенцем.

Она показалась ему наиболее привлекательной из всех женщин, каких он когда-либо видел, – не классически красивой, но привлекающей всем своим существом. Ее коротко остриженные светло-каштановые волосы пестро выгорели на солнце. Гейл была почти так же высока ростом, как Сандерс, около шести футов, с гладкой и безукоризненной кожей, за исключением шрама от аппендицита, видимого над нижней частью бикини. Ее загар был невероятно ровным; единственные участки кожи, не имевшие медово-коричневого тона, остались между пальцами ног, на ладонях рук и на сосках ее грудей, которые Сандерс увидел, когда она наклонялась, чтобы затолкать полотенце под скамейку. Руки и ноги были длинными и тонкими. Когда она стояла, мышцы ее икр и бедер двигались так явно, будто кожа была бумажной. Глаза лучились ярко-синим цветом.