Питер Гамильтон - Темпоральная Бездна

Как ни странно, но самым ярким воспоминанием о том дне, когда погибла станция «Центурион», для Джастины Бурнелли стали деревья – дубы. Вместе со всеми, кто находился в парковом куполе, она спешила к дверям аварийного бункера и по пути оглянулась назад. Покрытый густой изумрудной травой газон усеяли канапе – после сорвавшегося торжественного приема их втоптали в землю – и разбитые стаканы и тарелки, сброшенные со столов неустанно сотрясающими станцию гравитационными волнами. Защитные силовые поля превратили туманности, окружающие ядро Галактики, в расплывчатые пастельные мазки. Джастина почувствовала, как ее вес снова уменьшается. Служащие станции, бегущие по светящейся оранжевой дорожке, изумленно и испуганно закричали, стараясь сохранить равновесие. А затем под куполом раздался оглушительный треск. Одна из гигантских нижних ветвей двухсотлетнего дуба обломилась у самого ствола и рухнула на землю. Стаей перепуганных бабочек взлетели листья. Дерево содрогнулось и покрылось продольными трещинами. Очередная волна развернула его, нагнула и бросила на соседний дуб. Празднично украшенная платформа в его ветвях, где еще минуту назад играли музыканты, разлетелась на куски. Последним, что увидела Джастина, стала пара белок, скачущих по траве прочь от падающего дерева.

Малметаллические двери бункера сомкнулись за ее спиной, и Джастина словно очутилась в оазисе тишины. Собравшиеся здесь люди представляли собой странное зрелище: разодетые в парадные костюмы и вечерние платья, они тяжело дышали и тревожно переглядывались. Директор Трахтенберг, бросая по сторонам безумные взгляды, подошел к Джастине.

– Вы в порядке? – спросил он.

Побоявшись, что голос сорвется, она кивнула.

Станция содрогнулась от очередной гравитационной волны. Вес Джастины снова уменьшился. Ее юз-дубль подключился к станционной сети, и она получила изображение неба. Шары защитных комплексов райелей все еще двигались к своим новым позициям. Джастина убедилась, что гравитационные волны, вызываемые движением ЗК, не повредили «Серебряную птицу». Интел-центр сообщил, что удерживает корабль над пыльной лавовой равниной – той, что заменяла посадочную площадку для станции.

– Я только что посовещался с коллегами-чужаками, – объявил директор Трахтенберг. Он криво усмехнулся. – По крайней мере с теми, кто согласен с нами разговаривать. Мы все пришли к единому мнению, что гравитационные волны превышают защитные способности наших баз. Как ни прискорбно, но я вынужден объявить немедленную эвакуацию.

Раздалось несколько возгласов, полных разочарования.

– Недопустимо! – воскликнул Граффал Эац. – Мы собрались здесь как раз ради этого. Всемилостивый Оззи, такое событие насыщено ценнейшей информацией, беспрецедентный случай! Нельзя уползать, поджав хвост, из-за каких-то нелепых ограничений, разработанных где-то в Содружестве.

– Я разделяю твои сожаления, – спокойно ответил директор Трахтенберг. – Если ситуация изменится, мы обязательно вернемся. А сейчас я прошу всех разойтись по кораблям согласно штатному расписанию.

Джастина заметила, что большинство сотрудников вздохнули с облегчением, тогда как Эац и небольшое число самых упрямых исследователей не скрывали своего негодования. Когда Джастина открыла мозг местной Гея-сфере, то обнаружила столь же разнообразные эмоции. Впрочем, точку зрения Эаца разделяло меньшинство.

Трахтенберг, наклонившись к Джастине, спокойно спросил:

– Вы справитесь сама?

– О да, – заверила она его.

– Прекрасно. В таком случае советую вам выдвинуться вместе с остальными.

– Конечно.

Через канал связи с интел-центром она увидела, как аварийные бункеры поднялись на поверхность и титаново-черные шары повисли над пыльным лавовым плато. Через мгновение они поплыли к стоявшим неподалеку космическим кораблям.

Джастина, убедившись, что аварийная эвакуация проходит штатно, быстро успокоилась. Через интел-центр «Серебряной птицы» она открыла ненадежный канал связи с Содружеством, до которого было не меньше тридцати тысяч световых лет.

– Папа?

«А, с тобой все в порядке, – послышался в ответ голос Гора. – Слава богу».

Несмотря на минимальную ширину канала, она заметила, что отец улыбается. На губах Гора словно играло теплое солнце Карибского моря.

Это ощущение неожиданно вызывало у Джастины эмоциональный отклик. У нее перехватило горло, к глазам подступили слезы, а щеки жарко вспыхнули. «Черт бы побрал это глупое тело», – мысленно выругалась она, но тоже слегка улыбнулась, не обращая внимания на удивленные взгляды окружающих.