Питер Бенчли - Бездна

– Что...

Трис обернулся к Сандерсу, оборвав его вопрос:

– Кто еще видел эту вещь?

– Ну... – запинаясь, начал Сандерс.

– Я спрашиваю, кто еще?

– Прошлым вечером, – сказал Сандерс, – какой-то человек пытался купить ее у нас. Темнокожий. Сказал, что его интересует стекло. А еще эту вещь видел официант из отеля.

Трис засмеялся зло и презрительно.

– Стекло. – Он поднес кулак к лицу Сандерса и разжал пальцы, заставляя его взглянуть на ампулу. – Вы знаете, что там внутри? Морфин, чистый и благостный, и его здесь хватит, чтобы устроить человеку праздник на целую неделю там, на звездах. Неудивительно, что кто-то пытался купить его у вас. Это доказательство одной легенды.

– Какой легенды?

Трис поглядел на Сандерса, на Гейл, затем снова на Сандерса.

– Я бы даже и не подумал рассказывать вам ее, но теперь, когда им стало известно, что вы нашли ампулу, они все равно скоро сообщат вам эту легенду. Пошли.

Они последовали за Трисом в заднюю часть дома. Он повел их в кухню, большую и просторную, с видом на море. Повсюду – на скамьях и круглом столе – были разбросаны бутылки и сосуды с химикалиями, горелки Бунзена и инструменты: зубоврачебные буры, щипцы, ножи, молотки, долота. Он подвел их к стульям, стоящим вокруг стола.

У Гейл пересохло в горле, и она спросила:

– Можно стакан воды?

– Если мне удастся найти стакан, – сказал Трис, роясь в куче на стойке.

Гейл увидела на столе стакан, наполовину заполненный жидкостью.

– Это годится, – сказала она и хотела дотянуться до стакана. – Только чтобы вода была не холодной.

Трис наблюдал за ней, ожидая, когда стакан окажется всего в дюйме от ее рта. Затем рассмеялся:

– Боже, девочка, не пейте оттуда. Один глоток – и вас впишут в книгу истории.

Гейл опешила:

– Что это?

– Соляная кислота. Прочищает кишки, это точно. – Он нашел стакан, наполнил его водой из-под крана и протянул ей. – Вот. Это добавит вам только ржавчины.

Сандерс услышал у себя за спиной ворчание. Он обернулся, не зная, чего ожидать, и увидел сидевшую на подоконнике собаку из породы терьеров, среднего размера, с лохматой мордой. Она угрожающе рычала на него.

Трис успокоил ее:

– Все в порядке, Шарлотта, глупая ты сука.

Глаза собаки неотрывно следили за Сандерсом. Она зарычала снова.

– Я сказал, что все в порядке!

Трис выхватил стакан из рук Гейл и плеснул водой в собачью морду. Собака поджала хвост и слизнула воду с усов.

– Будь умницей. Это не туристы. По крайней мере, сейчас не туристы.

Собака спрыгнула с подоконника и начала обнюхивать брюки Сандерса.

– Она чувствует себя оскорбленной, потому что вы вошли сюда, а она вас не заметила, – сказал Трис, – Она любит сперва облизать гостя.

– Она действительно кусается? – спросила Гейл, следя, как холодный нос собаки исследует колено Сандерса.

– Надеюсь, что да. Она породистая, тренированная на туристах. – Трис оперся об стену и поинтересовался: – Что вам известно о “Голиафе”?

– Вообще-то ничего, – ответила Гейл.

– Быть может, одна вещь, – произнес Сандерс. – Спасатель на берегу сказал, что на нем, как известно, перевозили боеприпасы.

– Ага, – сказал Трис. – И это тоже. “Голиаф” – грузовой деревянный парусный корабль, снабжавший провиантом и всякими товарами Европу во время второй мировой войны. Имело смысл перевозить грузы на деревянных судах: несмотря на их тихоходность, они не притягивали магнитные мины, а идя под парусами, не производили шума, различаемого подводными лодками. “Голиаф” был всегда сильно нагружен. В его декларации были записаны тонны боеприпасов и медицинских препаратов. Он затонул осенью 1943-го, сломал хребет на скалах, рассыпав все свои внутренности на многие мили вокруг места крушения. В течение нескольких недель люди набрасывались на любую чертову чепуху, которая всегда валяется на пляже. Я спускался в него два-три раза в пятидесятые годы и снял тонну меди – глубинные заряды и артиллерийские снаряды. По всему дну была раскидана радиоаппаратура. Вы никогда не видели ничего подобного. Но никто не нашел никаких медицинских препаратов.

– А что они должны были из себя представлять? – спросила Гейл.

– Ничего нельзя сказать с уверенностью. В декларации было сказано: медицинские препараты, и точка. Это могло быть что угодно: сульфамидные препараты, перевязочный материал, йод, хлороформ... Через пару лет после войны, кажется, это было в сорок седьмом, кошмарный ураган разбил “Голиаф” в щепки. Большинство людей после этого забыли о нем, но не все.