Джеймс Уилсон - Игра с тенью

— Что? — завопила вдова Б.

— Видели «Боевой „Темерер"»!

— Что? — повторила ее бедная сестра.

Должно быть, она была полностью глуха — даже студенты на крыше услышали шум. Один из них постучал по двери рукой в перчатке и заорал:

— Эй, потише там, внизу!

Его товарищи едва удерживались от смеха. Должен признаться, меня и самого охватило отчаянное веселье, и я старался не встречаться взглядом с моей новой приятельницей, боясь, что и меня охватит хохот.

Наконец вдова А поняла, что от сестры толку не добьется, и уставилась на меня своими пронзительными глазками.

— Нам эта картина была особенно интересна, — сказала она тем же обвиняющим тоном, который, как я начинал понимать, был для нее обычным, — потому что наш отец служил под началом Нельсона как раз на этом корабле.

— Правда? — сказал я. — Как интересно.

Это было бы интересно в других обстоятельствах, но в тот момент и в том месте ее слова были нежелательной помехой, и я почувствовал растущее раздражение. Но судьба снова пришла мне на помощь: молодой чертежник, украдкой подмигнув мне, словно бы говоря взглядом: «Предоставьте это мне», снял шляпу, протянул руку вдове Л и сказал:

— Я немного занимаюсь кораблестроением, и для меня большая честь с вами познакомиться.

Через минуту он уже очаровал и обезоружил обеих сестер, хотя одна не могла его слышать, а другая едва понимала. Корабли, о которых он говорил, не имели ничего общего с романтическим старым военным судном на картине Тернера, скорее, они походили на современный пароход, который тянул его к гибели. На мою новую приятельницу его обаяние тоже подействовало, хотя и косвенно — увидев, что остальные пассажиры заняты собственными разговорами, она явно успокоилась и была готова со мной беседовать.

— Да, тогда все было по-другому, — сказала она, снова усаживаясь поудобнее.

— Вы имеете в виду, в Петуорт-хаусе?

Она кивнула.

— Да, в Зале Свободы. Люди свободно приходили и уходили, всегда находили постель, обед и комнату для работы, если хотели.

— Так это все были художники?

— Большинство из них. Третий граф был крупнейший меценат в Англии, как про него говорили. И коллекция у него была замечательная. Сама-то я в этом не понимаю, хотя мне нравилось пробираться в галерею и смотреть на статуи. Четырнадцатилетней девчонке было интересно посмотреть на мраморного мужчину без одежды.

Я взглянул на вдовушек, но они, судя по всему, ничего не слышали. Я хотел спросить, как она туда попала в столь юном возрасте, но не знал, как сформулировать вопрос, чтобы ничем ее не оскорбить. Ясно было, что она не член семьи (такое предположение было бы чем-то вроде фальшивой снисходительности и ничем не лучше противоположного отношения), а единственным другим возможным объяснением было то, что она была прислугой. Поэтому я спросил:

— Тернер часто там бывал?

— О да, его светлость позволил ему использовать старую библиотеку под студию, и Тернер, — я внезапно заметил, что она говорила «Тернер», а не «мистер Тернер», что было необычно, поскольку речь шла о госте ее хозяина, — Тернер там запирался, иногда на все утро; никому не разрешалось его тревожить, кроме его светлости. — Она улыбнулась и негромко рассмеялась. — Я слышала, что один раз сэр Фрэнсис…

— Сэр Фрэнсис?

— Чентри, ну, скульптор, знаете?

— Знаю, — сказал я.

— Так вот, он решил подшутить над Тернером. Он изобразил шаги его светлости в коридоре и его особенный стук в дверь и так замечательно все проделал, что обманул Тернера, и тот его впустил.

— И что же случилось? — нетерпеливо спросил я. Меня огорчало, что даже теперь, когда я чувствовал, что начинаю понимать Тернера, не мог угадать ответ. Все зависело от того, кого в Тернере предпочесть — подозрительного отшельника, ревниво охранявшего свое уединение, или славного парня, которого описывал Гаджен? Первый наверняка бы разозлился на такую шутку, а второй хлопнул бы себя по ноге и от души повеселился.

— Он все по-доброму принял, посмеялся, когда понял свою ошибку. Они с сэром Фрэнсисом были старыми друзьями, насколько я знаю, и любили друг друга поддразнивать. Тем вечером за ужином они уж посмеялись, будьте уверены.

Очко в пользу Гаджена, подумал я. Улыбнувшись, я сказал:

— Интересная история. Как думаете, сможет полковник припомнить еще что-то и рассказать мне?

— Может быть. — Она поколебалась, сжала губы на мгновение и решительно продолжила: — Но он не похож на своего отца.