Дарья Дезомбре - Тени старой квартиры

– Не надо, – покачала головой Маша когда Ксения наконец объяснила ей свою дилемму. – Игорь, может, и влюблен, но Марико – просто в трауре и ищет плечо, к которому прислониться. Допускаю, что все еще вернется на круги своя. А пока, – и она ободряюще, как ей казалось, улыбнулась – попытаемся обойтись без Игоря. И, к слову, о вероломных мужчинах – у меня для тебя хорошие новости.

Ксения вскинула на нее глаза: хорошие новости сейчас были бы кстати. Жить в квартире стало почти невыносимо – уже в который раз она пожалела о своем приобретении. Иногда, проваливаясь в сон, Ксюша отматывала время на месяц назад – будто скоростной перемоткой на старой видеокассете. Не попади она в пробку, не остановись около этого дома, не будь на месте риелтор… И не влюбись она сразу в этот вид из окна, в рисунок из водяных лилий и в камин с Терпсихорой, то и жила бы теперь, как прежде, с бабкой, знать не зная никакого отчима и предателя Эдика, встречаясь по выходным с Петей. А вместо этого – вот, пожалуйста – прислушивается к чужим рыданиям и храпу в еще не отремонтированной квартире, с ужасом думая о том, что пора уж отказаться от надежды на прежнюю карьеру и идти сдаваться директору музыкальной школы. Ох, нет, она еще не готова.

– Ксения, ты меня слышишь? – Маша вернула ее в настоящее время. – Я тут обошла Эдиковы строительные объекты.

– А у него что, есть еще объекты? – криво усмехнулась Ксюша.

Маша улыбнулась:

– Ты не поверишь, но он и правда дизайнер, и действительно востребованный. Сейчас у него в активе четыре квартиры – три в разных концах города, а одна даже в пригороде. Так вот, я поговорила со всеми бригадами и…

– И? – задержала дыхание Ксения.

– Это не он, Ксюша, – рассмеялась Маша. – Он просто физически не мог столкнуть Тамару Зазовну с лестницы. Был в Гатчине.

– Гатчина – это отлично, – бледно улыбнулась Ксения, чувствуя, как легче начинает биться сердце – будто с него сняли каменную плиту. – А меня? Меня он столкнуть мог?

– А тебя – неизвестно, – посерьезнела Маша. – Но зачем ему это делать, сама подумай? Какая ему разница, где подстраивать с тобой случайную встречу?

– Да, – кивнула Ксюша. – Остановка автобуса подошла бы с тем же успехом.

– Вот видишь!

– Тогда как ты объяснишь запонку? – вспомнила Ксения основной аргумент в пользу Эдиковой виновности.

Маша пожала плечами:

– Он говорит, что потерял ее еще года два назад.

– А где потерял, не помнит?

Маша покачала головой:

– Нет. Матери решил ничего не говорить – чтобы не расстраивать, а просто положил оставшуюся запонку обратно в коробку.

– И ты ему веришь? – хмыкнула Ксюша. – Он же врун!

Маша на секунду задумалась:

– Честно говоря, я даже склонна ему поверить. Но сама подумай, может ли такое быть, чтобы запонку нашел и потом снова потерял, уже в консерватории, человек, совсем далекий от нашей истории?

– Я не очень сильна в статистике, – усмехнулась Ксюша. – Но думаю, шансы подобного совпадения равны нулю.

– Здравствуйте, Маша, – Маша не сразу узнала в телефоне старческий голос. – Это Алексей Иванович.

Маша села на постели, протирая глаза:

– Здравствуйте.

– Я, наверное, рано, – старик прокашлялся. – Простите меня, мы, пожилые люди, вскакиваем ни свет ни заря.

– Ничего страшного, – успокоила его Маша, прислушиваясь к привычным звукам на кухне: ее бабка тоже уже встала и готовит завтрак.

– Дело в том, что я просматривал все, что осталось от семейных архивов, и нашел вырезку из газеты «Ленинские искры». Вы, наверное, и не знаете, что это. Существовал такой орган печати для детей и юношества. Пионерского, так сказать, розлива.

– Коля там печатался? – Маша, прижав телефон плечом к уху, уже натягивала джинсы.

– Печатался – громко сказано. Но они любили продвигать молодые таланты, а Коля в своем фотокружке во Дворце пионеров считался лучшим. Вот и…

– Думаете, где-то сохранились негативы?

– Почему нет? Мне кажется, это единственный способ найти интересующие вас снимки.

Попрощавшись и наскоро выпив с Любочкой положенную кружку кофе с фирменным бабкиным тостом (горячий черный хлеб, расплавленное масло, сыр), Маша села на телефон.

И вот что выяснила. Газета «Ленинские искры» до сих пор считалась «колыбелью питерского журнализма». Огромное количество ярких репортерских талантов начинали в качестве юнкоров в «Искрах». С 92-го года газета была переименована в «Пять углов» и в этом виде существовала и поныне, добавив к печатному изданию одноименный сайт. Из краткой беседы с секретарем Маша узнала, что архивы «Искр» хранятся в редакции. Пожалуйста, приходите.