Натали Якобсон - Новеллы ужасов. Сборник мистических рассказов

Бескровные губы шептали, почти прикасаясь к ее, а потом последовал быстрый поцелуй. Анна помнила прикосновение благоухающих, почти нечеловеческих губ, когда шла по анфиладам всех тех же мрачных залов.

– Оставь ему его Ренессанс. Стань отдельной частью от него, и тогда твоя жизнь начнется и станет самостоятельной, – твердил ей нежный голос незнакомца, хотя сам он остался в реальности. Анна снова была во сне, но теперь она уходила, почти бежала по длинным галереям, уворачиваясь от рук гостей, которые пытались задержать ее. Когда она найдет выход, красота тоже может исчезнуть, как и длинный шлейф необычного платья, который скользил за ней по полу, будто змея. Драгоценности впивались ей в кожу. Шелк одежды, казалось, обжигал. Она знала, что перед выходом ее непременно будет ждать он, но, когда знакомые руки потянулись к ней, она отпрянула…

Как ты прекрасна! Анна надолго задержала свой взгляд на собственном отражении в зеркальной витрине ювелирной лавки. Теперь она была счастлива. Как немного ей нужно было, чтобы ощутить себя по – настоящему счастливой. Всего – то, чтобы прошла сыпь, напоминавшая один большой ожог на ее теле. И теперь прохожие провожали ее восхищенными взглядами. Она знала, что больше никогда не позавидует никому, потому что не найдется в мире создания прекраснее ее.

Она все еще вспоминала о своем последнем сне, о том, как ей пришлось драться. О, да, она дралась с ним, и, когда кожистые крылья, взмахнув, чуть было не сомкнулись над ней, она изо всех сил ударила его в грудь рукой, ощутив как ее пальцы проходят насквозь под кости в обожженное черное месиво.

Теперь ей больше не нужны были сны. Реальность оказалась куда радужнее, когда боль прошла. Еще миг, и она бы запела от счастья, если б вдруг не увидела, что на ее дороге далеко впереди путь преградила толпа.

– Там произошел несчастный случай, – шептались люди.

– Погиб? Такой молодой… – долетали до нее обрывки фраз.

Анна стала пробиваться вперед, сама не зная, зачем ей так нужно посмотреть. Но изуродованное тело на асфальте вовсе не напомнило ей о ее снах. Это не был он, и как это ни странно, но в гуще всеобщей суматохи она могла бы облегченно перевести дух, если бы тело вдруг не перевернули на спину, так что можно было рассмотреть лицо. Тот самый парень, который когда ее отшил. У Анны перехватило дыхание.

Пытаясь побороть нехорошее предчувствие, она выбралась из толпы и пошла совсем не в том направлении, в котором намеревалась. Незнакомец в плаще больше не возникал у нее на пути, чтобы помочь. Его подсказки были уже и не нужны. Анна старалась не заглядывать в витрины и отражающие предметы, чтобы не увидеть того, как на ее облик наслаивается тот, некто из снов, которого ей теперь было страшно назвать, и голос его шепчет:

– Недостаточно отвернуться от своей второй половины, чтобы уничтожить ее. Я часть тебя. И теперь уже не во снах. Любой, кто обидит тебя, в моей власти, потому что ты половина меня. Разве можешь ты от меня избавиться? Я здесь, с тобой, сейчас… Навсегда.

Лучше бы он никогда не находил эти рукописи. Если бы только какая – то сила в тот день не завладела его руками, заставляя залезть в старые, никому ненужные вещи, оставшиеся от прежних владельцев. Тогда бы Корина осталась жива.

Но это уже случилось. Объемные папки, перевязанные черными лентами, уже лежали в его руках, и он доставал из ящиков все новые. Корина, без особого энтузиазма осматривавшая еще одно свое новое жилье, должна была бы возмутиться, заметив, что по недосмотру здесь оставили старый хлам, но при виде пыльных старомодных папок в ее взгляде вдруг блеснуло восхищение.

– Что там внутри?

– Не знаю. Это осталось от прежних владельцев. Ну, ты понимаешь… – он смутился.

Корина только сдержанно кивнула, будто могла все понять и простить, даже то, что прощать на самом деле нужно было ее отцу, а не другим. Тем, кто стали случайными жертвами, и о том – то, что они жертвы, естественно никто никогда не узнает. Кто может заподозрить в чем – то важное лицо или даже из соображений собственной безопасности не сделать вид, что ничего не заметил, если уж что – то произошло, хоть прямо у него на глазах. Очевидно, бывшие владельцы этой уютной квартиры как раз были теми, кто не смог сделать вида, что они ни при чем, и поэтому их теперь не было. А все, что принадлежало им, досталось теперь дочери того, кто был слишком значимой фигурой, чтобы быть признанным хоть в чем – то виноватым.