Владимир Митюк - Синдром Рыжей. Роман из цикла «Пространство холода»

По правилам, идти нужно километра полтора до первого светофора, потом повернуть влево, пойти по тропке, перейти через две канавы, (или три?), а там – клюква, на полянках, болотцах и в редколесье. Можно подсуетиться, отвлечься, пробежаться по угодьям. Спуститься ниже, надергать моховичков, черноголовиков и красненьких, не говоря уже о горькушках. Думая так, шел я вдоль полотна, по мокрой и раскисшей тропинке, хлюпая сапогами, вслед за моими единственными спутниками.

Как-то мгновенно увядшие, уже пожелтевшие листья грустно шуршали под дождевыми каплями в такт моему настроению. Важные и довольные, вылезли лягушки – наступила их пора, и они здесь хозяева. Похоже, что так – серенькие постоянные облака ползли как-то лениво, ветра не было, и некому их разгонять. Вот и поворот. Я поглубже натянул капюшон, чтобы вода не попадала за шиворот и перепрыгнул через канаву.

Обрадованные капли обрушились на меня, но не тут-то было – так и скатились вниз, лишь чуть намочив руки. Кто не знает, могу сообщить, что пробираться сквозь заросли или ходить в кустарнике – дело весьма неблагодарное, особенно во время или после дождя. Однако часто при входе в лес, особенно около дорог, приходится преодолевать такие дебри, радостно принимающие в объятия и пожирающие свою добычу. Наконец, я выбрался на нормальную тропку, идущую между деревьев, и навесом защищающих от дождя. Мягкий мох, на удивление, ещё не промок до конца и легко пружинил под ногами. Так дошёл я до второй канавы, уже полной воды, но сумел её перепрыгнуть и оказался на заветной полянке, усыпанной множеством кочек со спелой, так и рвущейся в корзину клюквой.

Я расположился под высокой ёлкой, надёжно охраняющей от дождя, скинул рюкзак и достал два ведёрка – одно маленькое, для сбора, и второе, побольше, куда намеревался высыпать клюкву из маленького. Работа шла споро, только от соприкосновения с мокрой клюквой зябли руки. Но это была ерунда по сравнению с той будущей добычей, на которую я небезосновательно рассчитывал. Азарт захватывает, и тут уже ни на что не обращаешь внимания. Попутно срезал несколько красненьких – предчувствие меня не обмануло, и это приподняло настроение. Но тут лёгкий ветерок незаметно подразогнал тучки, уже кое-где просвечивало смутное осеннее солнышко, что, впрочем, весьма характерно для нашей непостоянной погоды.

Да черт с ним со всем, – подумал я, – и так хорошо, может, и лучше, чем в компании и с Рыжей. Азарт охотника распространялся не только на желание симпатичной женщины, но и на сбор дани с лесных просторов. И не факт, что женщина перевесит. Ведёрко помаленьку наполнилось, я рассчитывал ещё пробежаться по грибы. Кружил я по полянке, решил перекусить и расслабиться. Расстелил полиэтилен, развязал рюкзак и устроился поудобнее на кочке. И тут услышал, как ко мне обращаются внезапные коллеги, совершавшие свою клюквенную охоту на другой стороне полянки за сосенками, сразу же и не увидишь.

– Молодой человек, присоединяйтесь к нам, все веселее будет.

Я обернулся. Это говорила женщина, та, что сошла с поезда со своим спутником. Она сняла плащ и оказалась ещё не старой, но весьма утомлённой. Расстеленная клеёнка уже была уставлена провизией, а посередине гордо возвышалась непременная бутылка «Столичной». В подобных обстоятельствах отказываться не принято, я перетащил свою снедь, уселся рядом с мужчиной. Он был чуть старше своей супруги, но тоже весьма бодр и активен. Мы представились друг другу. Как и полагается, её звали Марией Ивановной, а его – Михаилом Петровичем. Чем не чудесная компания!

Выпили за знакомство. Одну, другую, потом – за успешный сбор. Шесть бутылок в моём рюкзаке ждали своей очереди, но не осилить. Мы разговорились. Ни о чём. А тем было много – о видах на урожай, о том, что год грибной, как и что заготавливать. Я больше слушал и поддакивал.

Настроение и так поднявшееся по случаю удачного сбора, достигло почти максимума, я решил, что сумею встретиться с подругой в более комфортных условиях, и забыл, признаюсь, про неё.

А в прозрачной жидкости нечто есть животворительное, что бы ни говорили противники абсентизма.

Однако, на второй, уже моей бутылке, Петрович несколько сломался и загрустил. Бывает. Жена его не останавливала, но было видно, что он не далеко не пьяница, а вот так получается. И вскоре он – уже на третьей, не мог составить нам компанию, а тихо вырубился и задремал под кустом, укрывшись собственной телогрейкой.

– Вы не смотрите, что он так, – извиняющимся голосом произнесла Мария Ивановна, – просто навалилось в последнее время, он и переживает.