ШаМаШ БраМиН - ПЕС

Гайанский нервно оглянулся. Он по-прежнему находился в сером подвале. За спиной, обнажив пружины, скучал скелет койки и одиноко громоздился обшарпанный табурет. Но, стоило взглянуть в зеркало, взору представали заправленная кровать и гордый дифрос.

Мужчина зажмурился. Замотал головой, прогоняя прочь навязчивую галлюцинацию. Затем снова посмотрел в зеркало. Оно по-прежнему оставалось окном в другой, неизвестный ему подвал. Серые стены, железный абажур, заправленная койка, табурет. Все это искаженное отражение. Но что-то было не так. Когда смутные сомнения собрались в осознанную мысли, новая волна ужаса накрыла учителя. В зеркале не хватало его собственного отражения.

Очевидная догадка, как пинок телохранителя, оттолкнула учителя от зеркала. Гайанский в панике оглянулся. Все было на своих местах. Значит, опасности нет. Он неуверенно поднял одну, потом вторую руку. В зеркале ничего не происходило. Он помотал головой, подпрыгнул. Ничего. Там, в той комнате его просто не было. «А может, и здесь меня нет?» – усомнился художник, и настороженно взглянул на свои ладони.

«Есть, – обрадовался художник. – Пока есть». Снова приблизился к зеркалу и присмотрелся. На табурете, кроме портупеи лежал офицерский планшет и кобура. На кровати, ближе к кителю, виднелась фуражка. Китель с золотыми погонами. Учитель различил две синие полосы и звезду. Мужчина ухмыльнулся. Собственного отражения там по-прежнему не было. «Меня нет. Нет, – в какой-то странной эйфории думал Гайанский» Он подпрыгнул. Взмахнул руками. Потом еще раз.

«Ха. Нет. Все. Меня нет». Свернул две дули и показал зеркалу. Скорчил рожу. Надул щеки, высунул язык и, засунув пальцы в рот, потянул в разные стороны. Этого показалось мало. Гайанский, вспомнив детские дразнилки, снова засунул в рот оба безымянных пальца. Растянул губы, одновременно, большими пальцами стягивая кожу из-под глаз. Получилось занятно, как ему казалось. Надеясь, все-таки увидеть отражение, он уперся лбом в холодное стекло зеркала.

В этот момент, случилось невероятное. В зеркале появилось лицо. От неожиданности Гайанский отшатнулся и, потеряв равновесия, упал на пятую точку.

– А, малахольный. Здорова! – сказало лицо и широко улыбнулось – Чего так долго?

Из зеркала над умывальником с ним разговаривал человек. Лицо. Прошло несколько секунд, прежде чем до учителя это дошло. Здесь его нет, и быть не могло. Гайанский на всякий случай обернулся. В подвале, кроме него самого, не было никого. Этот кто-то существует только в зеркале, или в его воспаленном мозгу.

На человеке из зеркала была белая сорочка. Массивная шея, крупный мясистый подбородок с ямочкой на которой, после бритья оставалась пена. Широкий нос, колючие глаза с прищуром внимательно смотрели на сидевшего на полу учителя.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался учитель.

Человек в зеркале на секунду исчез, потом снова появился, энергично вытирая лицо вафельным полотенцем. Юра продолжал сидеть на полу. Набравшись храбрости, нерешительно спросил:

– Простите, вы это я?

Отражение застыло с легким недоумением на лице.

– Ты кого в зеркале видишь?

– В смысле?

– Поразмысли! – в рифму, ответило отражение. – Что за вопрос?

Лицо снова исчезло. Учитель медленно, опасаясь нового сюрприза, поднялся с пола. В зеркале крепкая фигура в белой сорочке и в военных галифе с лампасами, стояла спиной к зеркалу. Человек с той стороны снимал с плечиков китель. Пока учитель пфтался сообразить что происходит, отражение успело надеть сапоги. Почувствовав любопытный взгляд, он повернулся к художнику. Волевое лицо освятила добрая улыбка.

– Очухался?

Юрий коротко кивнул. Офицер, или его отражение, Гайанский вконец запутался, надел китель.

– А ты чего такой напуганный? – спросил военный. – Как будто привидение увидел.

Учитель молчал, не зная, что сказать. Отражение застегнул портупею и потянулось за фуражкой. Гайанский понемногу приходил в себя.

– Я … – начал он охрипшим от волнения голосом. Покашлял и продолжил. – Я, Гайанский Юрий Евгеньевич, учитель ИЗО в детской школе, – после паузы добавил. – Художник.

– У, как официально, – улыбалось отражение. – Ну, раз так, то … Майор государственной безопасности СССР Птаха Павел Шахитович.

Отражение лихо отдало честь, поднеся сжатый кулак к виску и в последний момент, резко разогнув ладонь. Получилось эффектно. Гайанский уважительно кивнул. Майор улыбнулся:

– Для друзей просто Шах, для врагов ППШ.