ШаМаШ БраМиН - ПЕС

– Зачем?

– Что? – оторвавшись от отражения, переспросил Шах. – А сам как думаешь? То-то. Сейчас я – это ты. Выгляжу как ты, говорю как ты, двигаюсь. Повторяю, сделаю все, верну тебе твое малахольное тело в целости и сохранности. Да, – задумчиво сказал майор, оглядывая тело, – жаль, что выбирать нельзя.

– А меня, почему не спросили? – запротестовал художник. – У меня же своя жизнь, планы, работа, наконец. Я – против!

– Ну, брат, тут ничего не поделаешь, у всех работа. А то, что ты против … Задание важнее твоих этих, как их, желаний, – майор в теле учителя, пригладил волосы, потом раздраженно потеребил их. – Ладно, товарищ, не дрейфь. Сделаем все в лучшем виде …

– Нет, уж позвольте, – задыхался от возмущения Гайанский, – я не давал своего согласия. Это насилие, это произвол. Беспредел!

Майор предостерегающе поднял руку:

– Спокойно. Не трать нервы. Все равно ничего не изменишь. Обычно Тимофей поблизости. А когда он рядом, в зеркале все видно. Ну как в кино, моими глазами видишь, что происходит.

– А я? – растерянно спросил учитель. – Что мне делать?

– Ничего. Смотри, наблюдай. Отдыхай. Кстати, я тебе экскурсию обещал.

Наступило утро. В зеркале над умывальником Гайанский видел пасмурный рассвет. Шах, по-видимому, стоял в холле, на первом этаже школы и наслаждался свежим весенним утром. После недолгого блуждания по катакомбам, учителю стало ясно: эти подвалы охватывали как минимум квартал между художественной школой и зданием МВД. Масштабно. И в подземных коридорах, и в кабинетах горел тусклый свет. Подземная инфраструктура впечатлила учителя. Кроме лабиринта тюремных камер здесь были допросная, казарма, архив. Даже красный уголок. И расстрельная комната.

– В этой комнате еще в тридцатых мочили контру. Знаешь, почему говорят «мочить»? Потому, что жмуров замачивают в ваннах с известью. Видишь? Вот они, – Шах показал на ряд эмалированных кадушек, удобно расположенных под стеной в смежной, с расстрельной, комнатой. – Тут в расход пускали, тут мочили. Через тройку дней в извести жмурик становится как холодец. Затем в канализацию.

Гайанский инстинктивно отступил от экрана зеркала. Какой ужас? И над всем этим он много лет учил детей красоте?

Экскурсию Птаха закончил у глухой железной двери, в дальней комнате с несколькими рабочими столами, по всей видимости, кабинетом следователей.

– Там мое задание, – он указал пальцем на дверь. – Там засела эта гнида.

Гайанский в ужасе отвернулся от зеркала. Мысли, до сих пор танцевавшие в его мозгу кадриль, стали приходить в порядок. «Какой-то сумасшедший демон в моем теле собрался прогуляться по катакомбам? Зачем? По всей видимости, сражаться с таким же демоном. Ему конец. Мне конец!». Вывод привел его в окончательное изнеможении. Он плюхнулся на пружинную кровать. Всхлипывая как маленький ребенок, он зарыдал. И как в детстве, какими бы горькими не были слезы, приводят они всегда в оно и тоже место. Сон.

Сейчас, в подвальном зеркале, он наблюдает за рассветом. Через час придет уборщица, тетя Рая, а еще через час начнут приходить учителя, затем дети. У Гайанского сегодня три урока, два утром и третий после обеда, во вторую смену. Один бог знает, что собирается делать этот демон в его теле!

Минуточку. С его телом. Чтобы не сотворил майор, или его дух, за все отвечать Гайанскому. Но что, он, настоящий Гайанский может сделать? Ничего. Только беспомощно наблюдать за собственным жизнеразвитием.

***

– Здравствуйте, Юрий Евгеньевич, – прозвучал за спиной голос директрисы. – Как прошла ночь? Без происшествий?

– Здравствуйте, – обернувшись, ответил Шах в теле Гайанского.

«Какая женщина! – прозвучало в голове. – Уф. Кто это? – спросил он у хозяина тела»

«Директор школы, – равнодушно ответил учитель. – Светлана Борисовна». И тут, осекшись, художник, беспокойно спросил: «В каком смысле, «какая»? Не вздумайте с ней это … того!»

«Не ссы, малахольный, – ответил Шах. – Солдат девчину не обидит!»

– Чудесное утро, Светочка, – произнес майор вслух. – А знаешь почему?

Директриса, недоуменно посмотрела на учителя:

– Почему?

– Потому, что твоя улыбка радует.

«Прекрати! Немедленно! – мысленно кричал Гайанский». «Ни в коем разе, – отрезал Шах»

Не смотря на банальность комплимента, женщина коротко улыбнулась. Но, тут же взяла себя в руки.

– Фу, как приторно, – разозлилась директриса. – Аж противно. Ничего лучше придумать не смог? Чего тебе на этот раз надо?