Мэтью Арлидж - Вышел месяц из тумана…

Сначала я подумала, что он ошибся дверью – до того наклюкался. И дико разозлилась, что он меня разбудил. Попробуй усни, когда рядом развалилась пьяная свинья. Но он не спать пришел. Ему захотелось кой-чего другого. От неожиданности я даже не шевельнулась. Просто обалдела. Он сжал мою правую грудь. Я попыталась сбросить его руку, но не смогла: он только вцепился еще крепче. Было очень больно. Теперь я уже отбивалась. Надеялась, что это глупая шутка, но в глубине души уже поняла, что ошибаюсь. В следующую секунду он забрался на меня, вдавив в узкую кровать.

Кажется, я его умоляла, просила меня отпустить, но его пальцы уже рвали на мне ночнушку. Пальцы были загрубевшие, руки волосатые. Когда он пропихнул в меня свой кулак, я взвыла от боли. В свои тринадцать лет я была девственницей. Другой рукой он вдавил мою голову в подушку. Я зажмурилась, надеясь, что умру и все прекратится. Но я не умерла, а он не остановился – так и продолжал, похрюкивая от удовольствия.

Наконец ему надоело или он просто выдохся. Вытер руки о джинсы, скатился с кровати и направился к двери. Я повернулась удостовериться в том, что он действительно уходит, и только тогда осознала, что у нас были зрители. Джимми и парочка его дружков наблюдали за происходящим, ухмыляясь и посмеиваясь. Отец, пошатываясь, прошел мимо них в коридор. Джимми пропустил его и принялся расстегивать ремень.

Я поняла, что теперь его очередь и что это было только начало.

– Прости. Мне не следовало так с тобой разговаривать. Я имела в виду совсем не то, что сказала. Я не хотела тебя обидеть. Мне жаль, что так вышло.

Слова лились из нее легко, без натуги. Джейк милостиво принял извинения, едва заметным кивком дав понять, что она прощена. Когда она только появилась, он засомневался, стоит ли ее впускать, но после секундного колебания смягчился. Не так уж трудно принять решение вычеркнуть кого-то из своей жизни, но когда этот кто-то возникает у тебя на пороге и просит о помощи, попробуй его прогони.

– Ну что, все по-старому? По-нормальному?

Несмотря на неуклюжесть формулировки, прозвучало вполне искренне, и Джейку подумалось, что у каждого человека свое понятие о «норме», порой довольно странное. Пожалуй, он поторопился зачислить ее в психопатки, хотя оскорбления, которыми она осыпала его в прошлый раз, возмутили Джейка до глубины души. Она, несомненно, много страдала в жизни, и если с его помощью ей становится лучше – что ж, он готов помогать. Его собственный жизненный путь был извилистым и нетипичным. Родители в общем-то не хотели ребенка и при всякой возможности отфутболивали Джейка к бесчисленным бабушкам и тетушкам, которые тоже не проявляли ни малейшего желания им заниматься. В конце концов он оказался на карусели патронатного воспитания, кочуя из одной приемной семьи в другую. Веселого в этом было мало, хотя ничего особенно ужасного с ним не случилось, но, если ты чувствуешь, что никому не нужен, это ранит, и больно. Он привык к этой боли, постепенно научившись держать ее под контролем и даже использовать. Со своими личными демонами он управлялся так ловко, что начал не только получать от боли удовольствие, но и доставлять его другим. Он пробовал себя в роли саба – подчиненного, и у него неплохо получалось, хотя на самом деле ему всегда хотелось держать палец на кнопке. Он понимал, что во всем виноваты его комплексы – неуверенность в себе и уязвимость, – но главное, что он научился с этим жить. Он стал доминатором, и только это имело значение.

Он сумел упорядочить свою жизнь, установив в ней строгие правила. Потому-то и не сомневался, что она вернется. Она его обидела, но уже горько раскаялась. Интересно, у нее кто-то есть? Вряд ли, подумал Джейк и впервые четко осознал, что она в нем нуждается. Оттолкнуть ее было бы не только жестоко, но и опасно.

– Конечно… по-нормальному. Но в пять у меня клиентка, так что…

Она поняла намек, но перед тем, как уйти, пересекла комнату и крепко его обняла. Очередное нарушение протокола, вздохнул Джейк, но вслух ничего не сказал – ему понравилось. Он проводил ее взглядом, с удивлением отмечая, что ему стало легче на душе. Она, несомненно, в нем нуждалась, но, возможно, – до Джейка это дошло только сейчас – он тоже в ней нуждался.

Ханна Микери провела беспокойную ночь. Она не раз посещала тюрьмы в силу профессиональной необходимости и о каждом таком посещении вспоминала с отвращением. В камеру она отправилась с нескрываемым ужасом. Ничего плохого, впрочем, с ней не случилось. Но то была долгая, холодная, унылая ночь в компании семнадцатилетней наркоши – среди ночи обмочившейся со страху. Моча стекла в угол камеры и осталась там зловонной лужей, всю ночь наполняя помещение смрадом. Ханна мечтала об одном: вернуться домой, принять душ и уснуть . Все последнее время ей удавалось сохранять спокойствие, но как же она вымоталась. Поэтому, когда наутро за ней приехал Сэнди, ее адвокат, Ханна вздохнула с облегчением, поцеловала его – чего прежде не делала никогда – и попросила поскорее отвезти домой. У Сэнди, однако, были другие планы.