Джеймс Гриппандо - Тот, кто умрет последним

Мигель грустно улыбнулся Джеку и слегка покачал головой:

– К сожалению, нет. Салли была милым, любящим человеком. Но она изменилась.

– Что изменило ее? Мигель перестал улыбаться.

– Нашу дочь убили в нашем доме. Такое может повлиять на психику человека, не так ли?

Джек опустил глаза, слегка смутившись, что задал вопрос.

– Это самое страшное, что только можно себе представить. И я сожалею, что такое приключилось с вами и Салли.

– Спасибо.

Мимо них, к другому столику, прошла группа из шести человек. Джек подождал, пока они пройдут, и спросил:

– Но даже такое кошмарное событие, как смерть ребенка, не всегда приводит к разрыву супругов. Иногда родители ищут душевные силы в единении.

– Вы сейчас говорите о тех, кто не обвиняет друг друга в том, что случилось.

Официантка принесла напитки и ушла так же быстро, как и пришла.

– Именно это и произошло у вас с Салли? – спросил Джек, размешивая сахар в стакане чая. – Взаимные обвинения?

– Не знаю, что с нами случилось. Мы пытались. Я по-настоящему пытался быть рядом с ней. Но она просто не желала никакой помощи. Во всяком случае, от меня.

– Она обвиняла вас в том, что произошло с вашей дочерью?

– Нет.

– А вы ее?

Мигель помолчал, словно не зная, как ответить на этот вопрос.

– Ей казалось, что я виноват, – ответил он наконец.

– Каким образом у нее возникло такое впечатление?

– Точно сказать я не могу.

– А как вам кажется?

Мигель снова помолчал, будто не решался сказать то, что хотел.

– У Салли была эта... работа. Мне это не нравилось.

– Девушкой на побегушках у Хуттера?

Мигель дважды моргнул, словно стыдясь того, что Джеку об этом известно.

– Послушайте, я не хочу, чтобы у вас создалось неверное впечатление о Салли. Она была превосходная мать. Она отнюдь не занималась танцами на столах или чем-то в этом роде. Дело вот в чем. Мы имели этот поганый ресторан, о котором я вам уже говорил. Но произошло ужасное наводнение, а у нас не было страховки на такой случай, и мы все потеряли. Мы оказались в долгах как в шелках и так нуждались в деньгах, что вы и представить не сможете. Нам обоим пришлось работать на самых паршивых работах, чтобы снова встать на ноги. Я просто хотел, чтобы она нашла что-нибудь поприличнее.

– Вы просили ее бросить эту работу?

– Мы говорили об этом. Но в таком месте, как заведение Хуттера, большие чаевые. Туристы слегка, и... ну, вы знаете, как это бывает. В любом случае четыре часа работы там – это было все равно что восемь рабочих часов где-нибудь еще. Но это позволяло ей заниматься с Кэтрин.

– Итак, она осталась на этой работе?

– Да. И это было большой ошибкой.

– Слишком большой?

Мигель разорвал упаковку устричных крекеров.

– Кончилось тем, что ее начал преследовать один подонок.

– Преследовать?

– Это то, чего я больше всего боялся. Некоторым подонкам, посещающим такие бары, кажется, что все официантки хотят этого, что они легкодоступны. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Что же случилось? Кто-то начал звонить по телефону, провожать ее до дома, так?

– Я не знаю всех деталей. Она вообще ничего мне об этом не говорила до тех пор, пока не убили нашу дочь.

– Почему не говорила?

– Салли знала: я заставлю ее уйти с этой работы, если только выясню, что какой-то сопляк терроризирует ее там. И она знала также, что я придушу его, если мы проведаем, кто он такой.

– Вам все-таки удалось узнать это?

– Нет. Трусливый сукин сын. Салли говорила, что он все время мучил ее анонимными звонками из телефонов-автоматов. Вешал сразу же трубку и тому подобное. Она так его ни разу и не увидела. Возможно, полицейские помогли бы, если бы Салли заявила об этом, но она сказала, что не хочет превращать его во врага. Ей казалось, что, если она будет игнорировать его выходки, он отстанет.

– И он отстал?

– Ничего подобного. – Мигель опустил глаза и грустно сказал: – А заплатила за все наша дочь.

Джек отставил недопитый стакан.

– Так, по-вашему, именно этот преследователь и убил вашу дочь?

– Я не могу доказать этого. Особенно потому, что Салли так и не сказала никому о преследовании, пока не убили нашу дочь. Если бы она подала заявление раньше, то началось бы какое-то расследование. Атак этот ублюдок исчез после убийства. У полицейских не оставалось никакой зацепки.

– Так что ему не выдвинули никакого обвинения?

– Никому и никогда никакого обвинения не выдвигалось.

– Назывались ли имена подозреваемых?