Любовь Паршина - Сломанный крест. История чёрного серебра

– Мариночка, что случилось? Ну прости меня! Прости, я от всего на службу убегал, очертя голову…

– На службу?

– Марина?..

– Я сегодня ездила к крестной. Она приболела, хотела с кем-то поговорить, и меня выслушала. Потом я ехала домой в троллейбусе, думала обо всем. И мимо твоего Управления как раз проезжала… Подумала: вот, ты там сейчас. Потом гляжу – и правда, ты на крыльце стоишь. А с тобой… Андрюша, кто она?

– Чего?..

– Та блондинка! Понимаю – красивая, стройная, молодая. Но так ведь нечестно, Господи-Боже!

Марина негодовала. Андрей Павлович собрался с мыслями, чтобы хотя бы попытаться серьезно и спокойно объяснить жене, что она не права.

Но не смог.

– Это, по-твоему, смешно? – опешила Марина. – Ты с ней целовался!

– Это называется «целовался»? Мариночка, так не целуются. Вот как целуются! Иди сюда, покажу!

– Не трогай меня. Скажи, кто она? Сотрудница?

– Не поверишь – сотрудник. Клянусь, это был мужик!

Тут Марина даже побледнела – не поверила. Возможно, к счастью.

– Ах так? – она схватила со стола тарелку с недоеденным ужином и швырнула на пол. – Вот к этому «мужику» и иди – пусть он тебе мясо жарит.

– Да не дай Бог!

– И не смей сегодня в спальню заходить.

– А рубашку на завтра?

– Утром выдам.

Марина в гордо развевающемся халате ушла. Андрей Павлович сам убрал осколки тарелки и остатки еды. Взял новую тарелку, положил новый кусок мяса, сел к окну. Нашарил под столом убранную Мариной бутылку домашней настойки, налил себе в ее рюмку. Вздохнул…

– Кротову такое и не снилось.

– Клавдия Алексеевна, генерал не у себя?

– Нет, Андрей Павлович, он после обеда в Министерство уехал.

– Ах, да! Совсем забыл…

– У вас что-то срочное?

– Нет, ничего. Клавдия Алексеевна, с чем это вы там мучаетесь? Давайте помогу.

– Ох, да не беспокойтесь вы!

– Да мне ведь не трудно – где вам карабкаться, там мне руку протянуть. Что это?

– Это всякие копии служебных записок, заявлений, рапортов.

– Фолиант. Кстати, Клавдия Алексеевна, а Марченко сегодня не заглядывал?

– Сегодня нет. Но он, кажется, у себя. А что?

– Да по новому делу вопрос. Честно признаться, до сих пор странно, что у него это дело так вдруг забрали. Столько лет его вел. И так спокойно отдал. Вы не знаете, Клавдия Алексеевна, может, у него в семье что-то случилось?

– Да Бог с вами, Андрей Павлович, там, между нами говоря, и семьи-то давно нет… Ой, а вы еще эту туда же не поставите?

– Конечно, Клавдия Алексеевна.

– Спасибо вам! А Марченко, как тот же Кротов – волк-одиночка. По молодости женился, но семьи не сложилось. Не разводятся – чего уж на старости лет – но и жизни друг другу не портят. Он, говорят, вообще в отставку скоро будет подавать. Стареет, устал… А ведь хороший человек, старой закалки, ответственный.

– Да, да… Так, говорите, генерала сегодня до вечера не будет?

– Совсем сегодня не будет!

– Понятно… Спасибо, Клавдия Алексеевна.

***

Кречетов возвращался в свой кабинет, думая, что либо теперь по Управлению пойдет слушок, что он подсиживает Марченко, либо Клавдия Алексеевна будет считать его очень любезным, а генералу Зотову передаст, что его спрашивали. Может, рискованно было так откровенно собирать информацию, но старая, проверенная Клавдия Алексеевна знала всё про всех наверняка. И уж очень хотелось получить какое-то подтверждение новым предположениям до наступления вечера. Так будет спокойнее и легче работать, когда… когда вся его группа соберется.

И едва Кречетов об этом подумал, в кармане пискнул мобильный. « Можете представить меня, как Фёдора Данилова. Должность придумайте сами – до вас никто не показывал меня своим людям. Я на месте. Ваши гончие едят меня глазами. ТЧК » – сообщал Федя.

«Это надо видеть. И контролировать», – подумал Андрей Павлович и прибавил шагу.

Уходя, он разрешил Савину и Мите выпить чаю, пока его нет. Теперь они сидели на диване напротив входной двери и нервно грызли сушки. Когда он вошел, они поднялись, но их головы, как на ниточках, тут же повернулись обратно в сторону стола.

– Андрей Павлович, тут вот… – пробормотал Савин.

Федька сидел за приставным столом, в уголке, возле самого стола начальника. Когда Андрей Павлович вошел, он только выпрямился, не скинув капюшона, не сняв солнечных очков.

– Гляжу, все в сборе, – заметил Кречетов, проходя к своему креслу и как бы невзначай, между делом, чуть задергивая занавеску. – Не пообщались тут без меня?