Сергей Курган - Маскарон. Роман

Аня вглядывалась в эти ряды букв и цифр, пытаясь понять хотя бы, о чем тут речь, но ничего не приходило в голову. Лишь где-то на самом краешке сознания трепыхалась какая-то мысль или ассоциация с чем-то. Ухватить ее никак не удавалось, но странным было то, что, с одной стороны, это явно было что-то давнее, идущее чуть ли не из детства, а с другой – напротив, что-то совсем свежее, сегодняшнее.

«Вообще детский сад какой-то», – подумала она. Но это впечатление игры, которое производила записка, никак не вязалось с тем, что произошло сегодня в Старом Городе. «Мне очень сильно повезло», – продолжала размышлять Аня, – «что я вообще сижу здесь и ломаю себе голову над этим странным посланием, а не валяюсь в виде трупа с проломленной головой в морге». При этой мысли ее передернуло. «Но ясно», – раздумывала она дальше, – «что тот, кто подложил эту записку, естественно, рассчитывал на то что я ее прочитаю, и, следовательно, буду жива. А, значит, это не тот, или не те, что пытались меня убить. Из этого следует, что тут действуют, как минимум, две различные силы, вероятно, враждебные друг другу. Только действуют они как-то опереточно, что ли»?

Но то, что это не игрушки, Аня отчетливо понимала. Она угадывала за всем этим смутно различимые контуры чего-то по-настоящему серьезного. В опереточных декорациях игралась драма, а возможно, и трагедия.

«И, кстати», – подумала Аня, – «из того, что мне подложили эту записку следует, как минимум, еще один вывод: они, очевидно, рассчитывали не только на то, что я буду жива, но еще и на то, что я сумею эту тарабарщину понять, а иначе зачем…»

Аня чувствовала, что мысли начинают плясать, а глаза слипаться. Голова казалась тяжелой, как свинцовый шар. «Все, на сегодня более чем достаточно, – сказала она себе. Пора на боковую». Из последних сил раздевшись, она залезла в постель и тут же уснула.

Ночью она проснулась, внезапно поняв, с чем связывался у нее в сознании текст записки.

Аня даже удивилась, как она могла это забыть. Ну конечно, это похоже на то, о чем повествуется в рассказе Эдгара По «Золотой жук», который она прочла, когда ей было лет тринадцать. Там фигурировала записка, составленная пиратом Киддом. Она была зашифрована, но герой рассказа по фамилии Легран довольно легко «расщелкал» этот шифр. По его мнению, шифр был весьма незатейливым, из числа простейших. Но Ане он показался совсем не простым, и она открыв рот следила за тем, как Легран шаг за шагом расшифровывал текст. И вот записка, которую ей подложили, чем-то очень напоминала ту – из рассказа. Но, главное, эта ассоциация сработала как триггер – она потянула за собой другую, совсем недавнюю. Архив! Уж очень было на то похоже.

Она встала с постели и, включив свет, взяла со стола записку, после чего уселась с ней в кресло. Еще раз увидев текст, она окончательно утвердилась в своей догадке: «F» – это «фонд», а «Р» – наверняка «страницы» – pages! В таком случае – Е значит «опись», а R – «дело» или «папка». Да, почти наверняка. То есть, кто-то указывает ей, по крайней мере, в первой строчке, на какой-то архив! Но какой архив? Где он? Об этом, по всей вероятности, сообщают буквы слева. Но там не разбери поймешь!

«Хотя стоп!» – сообразила Аня. – «Буквы Е и R говорят о том, что это не по-английски. Но это также и не по-немецки. По-каковски же тогда»? Это понять было невозможно. Можно, конечно, строить предположения, но где гарантия, что они не окажутся ошибочными? Так можно укатить вообще не в ту степь. Ане стало ясно, что придется обратиться за консультацией к дяде Саше. Приняв это решение, она погасила свет и отправилась в постель досыпать.

Дядя Саша, живший в Вормсе, не был Аниным родственником, и слово «дядя» было, в данном случае, просто вежливым обращением к представителю старшего поколения, хотя дяде Саше было всего 55 лет, и он был, по немецким меркам, еще далеко не старым человеком. Но когда они познакомились, Аня была еще совсем юной девчонкой, а отчества в Германии никто не употребляет. Так и оставалось только «дядя Саша».

По образованию он был филологом, и преподавал немецкий, английский и французский. Языки он знал блистательно и умел ясно и доходчиво, но вместе с тем ярко и оригинально объяснить материал, раскрывая перед учеником самую суть. Заниматься у него Ане было очень интересно еще и потому, что он был широко образованным человеком и знал уйму всякой информации едва ли не обо всем, и, кроме того, был очень хорошим рассказчиком. Не последнюю роль играло и то, что у него было превосходное чувство юмора, что делало его интересным собеседником и вообще обаятельным человеком.