Влад Ревзин - Палачи и проходимцы времен аншлюса

– Закончили? Идемте, угощу вас арманьяком. Повеселитесь! Обратите внимание на танцующую блондинку. Вон та, в синей блузке. Она сегодня свободна, – не теряйте времени!

Клюг покачал головой:

– Извините, но я устал. Хочу спать.

Шалль махнул рукой, расплескав содержимое рюмки.

– Ну, как хотите. Я за руль уже не сяду, так что вас отвезет водитель. Он знает, куда. Вас проводить?

– Нет, веселитесь.

Шалль покачнулся, для поддержания равновесия схватился за рукав Уве.

– Автомобиль перед домом, а Феликса я сейчас разыщу. Хорошей ночи.

– Хорошей ночи. Благодарю за приглашение.

Уве начал пробираться к выходу.

Ему хотелось на воздух, – в гостиной от ароматов табака, духов, алкоголя и жара разгоряченных тел было не продохнуть.

Когда он миновал стойку буфета, его локтя коснулась рука.

– Уже уходите?

Это был Матиас Экхольм. Светлые волосы падали на глаза. Абсолютно трезвые глаза снайпера.

Покоритель морей прислонился к столешнице, держал в руке стакан с киршем; рядом, обернувшись к буфету, стояла женщина, и в свете люстры были видны блестящие завивающиеся каштановые волосы, и белая кожа шеи, и стройная спина.

– А я вот, – швед поднял стакан, – по вашему примеру пью кирш. Хорошее пойло.

Женщина повернулась, и посмотрела на Уве, и у него упало сердце. Потому что это была Гейл.

– Познакомьтесь с моей женой, Уве, – сказал Экхольм. – Ее зовут Гейл.

Уве неожиданно для себя обнаружил, что пьян. Не в стельку, чтобы не соображать, но достаточно, чтобы наговорить чепухи.

– А я вот не обзавелся женой, – сказал Уве. – Жизнь проходит зря.

Гейл чуть заметно покачала головой. Зашторила глаза пушистыми ресницами. Индифферентно надула губы.

Швед протянул ему стакан.

– Выпейте, это вас поддержит, – засмеялся он, Клюгу захотелось заехать ему кулаком в лицо.

Он сдержался.

– С меня хватит на сегодня.

Он развернулся, но тут же понял, насколько груб.

– Простите, я устал. Я был рад познакомиться с вами.

– Давайте как-нибудь выпьем, – услышал он за спиной голос шведа.

– Обязательно, – ответил он и помахал рукой, не оборачиваясь.

Мелкая взвесь превратилась в честный дождь.

Струи поливали мир с усердием трудолюбивого дворника, и Уве захотелось подставить и свою голову под струи.

Он поднял воротник плаща и ступил на плитки, сразу же утонув по щиколотку. Плащ и шляпу стали бомбардировать крупные капли. Он пробежал по дорожке к калитке, шлепая по воде.

За оградой было темно. И, конечно, никаких признаков «Opel Kadett» Шалля.

– Черт бы вас всех побрал, – зарычал Уве, ежась от холодных струек, змейками заползающих за воротник. Тут же из темноты вырвались лучи света, стало видно, как к земле неслись потоки воды.

Разбрызгивая лужи, подъехала машина, и Уве облегченно вздохнул.

Это был не автомобиль Шелля, а громадный «Plymouth», детище американской индустрии.

– Эй, мокрая курица, – голос звучал насмешливо. – Забирайтесь в машину!

Уве не стал ждать второго приглашения, дернул на себя ручку, неловко влез в темное нутро.

Тут пахло тонкими духами, табаком и кожей.

– Ну, – сказала женщина. – Едем? Фриц, Донауфелдер, 7.

Мощный двигатель заворчал. Черные глаза поблескивали в темноте, от маленькой сильной руки шло тепло.

– Разношерстное сборище жуликов разной величины, эта вечеринка, – сказала Марика Фанк пренебрежительно. – Но хуже всего, – скучное. Этот позор новая элита Вены называет светской жизнью. Жалкое зрелище. Болтовня, надувают щеки друг перед другом. Моют кости отсутствующим. Сейчас они пляшут под чардаш.

Уве молчал.

– Итак, никакой вы не журналист. И не сотрудник полиции. Когда-то был, но сейчас официально ни к к гестапо, ни к охранным отрядам отношения не имеете. И не… Кто же вы такой? Жалкий самодеятельный детектив без патента, механик маленькой мастерской…

Марика Фанк могла говорить, что ей взбредет в голову.

Все же он открыл рот:

– Мне больше нравилось, когда вы ругали вечеринку.

– Вы такой же гость. В хорошем костюмчике, но без определенных средств к существованию.

– Человек без будущего…

– Этого я не говорила, – она поправила волосы. – Вы обиделись? Однако вы немного колыхнули местное болотце… зачем-то главное управление решило бросить в нашу лужу камешек. Вена город большой, – однако нас, кто реально влияет на политику бывшей Австрии, не так много. Каждый новый человек представляет опасность. За каким чертом вы здесь?