Влад Ревзин - Палачи и проходимцы времен аншлюса

– И я вас тоже не знаю. Господин Шалль упоминал о вас. Только что.

Он протянул руку:

– Матиас Экхольм. Знаете, я регулярно читаю вашу газету. «Народный обозреватель». Мощное издание, агрессивная пропаганда идей господина Гитлера. Производит впечатление. Простите, а вы…

– Уве Клюг.

– Да-да. Простите великодушно еще раз, – но ваших материалов я не помню. Как это я пропустил…

Клюг потер подбородок.

Маттеус и Матиас. Абсолютно ничего не означающее совпадение, – этого звали почти так же, как погибшего футболиста.

Может, хорошее предзнаменование?

– Я, – спортивный обозреватель. Анализирую футбол и легкую атлетику.

Уве показалось, что бородач иронически смотрит на него.

– Нет, спорт меня не интересует, – сказал он.

Уве поспешил добавить:

– Собственно, я не публикую материалы. Я собираю нужную информацию для газеты. Работал на Олимпиаде…

– В самом деле? – равнодушно отозвался швед.

– Дорогой Уве, ты времени не теряешь, – вмешался в разговор подошедший к буфету Шалль. – Успел познакомился с нашим другом?

– Мы как раз этим занимаемся…

Шалль снова принялся за представительские функции:

– Матиас, – шведский писатель. Весьма влиятелен у себя на родине. Сейчас путешествует по Европе. Кажется, разделяет наши великие идеи…

– Не совсем, – улыбнулся бородач.

– Ну, не скромничайте. Ваше мнение, высказанное в скандинавской прессе, и на радио, чрезвычайно ценно для нас. Кроме того, ваша книга…

– Книга? – удивился Клюг. – Вы пишете о Германии?

– О фюрере, – уточнил Экхольм. – В любом случае, мои сограждане, шведы, – а также датчане и финны, должны знать правду. Сейчас в нашей прессе германская официальная политика освещается несколько однобоко. Да и сам я не прочь разобраться. Мое правило, – хочешь изучить вопрос, напиши книгу. А там пусть будет то, что будет.

Шалль спохватился:

– Дорогой Матиас, с вами хочет поговорить Пауль Фогтс, наш финансист и промышленник. Думаю, вам обоим будет полезно это знакомство. Учтите, у него большие интересы, – здесь, в Вене. А мы с господином Клюгом провернем одно маленькое дельце. А потом все выпьем!

Швед учтиво кивнул, и со стаканом в руке стал пробираться к группе гостей.

– Пусть порезвится, – буркнул Шалль. – Кроме финансиста, там еще дипломат, представитель МИДа советник Франц Крапф. Они ему споют колыбельную..

– Это настоящий дипломат, или..?

Шалль был уже хорошо навеселе, поэтому не церемонился:

– Без примесей, чистых кровей. К тому же с 1933 года унтерштурмфюрер СС и с 1936 года член НСДАП. Много таких присоединилось к движению, – разумеется, после нашей победы. Черт с ними, пойдем ко мне в кабинет.

Они поднялись по лестнице и оказались в большой комнате, обшитой полками с книгами.

– Садись за стол, и читай. То, что ты просил по делу Синделара. Просмотри, сложи в папку, запри дверь и возвращайся в гостиную.

Шелль вернулся к двери. Уве сел в кресло, спросил:

– Здесь все?

– Что ты имеешь в виду?

– Ваш полицейский проговорился, что документы по делу исчезли. Мне интересно, – это все, что осталось, или полноценное дело?

Шалль замер, держась за ручку. Помолчал, что-то прикидывая.

– Ты представитель вновь образованного IV управления РСХА, и я не посмел бы водить тебя за нос. Скажем так, здесь ПОЧТИ все. Однако некоторые документы затребованы на Морцинпланц 4, – личным указанием оберштурмабаннфюрера Ахамера-Пифрадера.

– А их можно затребовать обратно?

– Думаю, – Шелль как-будто протрезвел, – что Главное отделение гестапо в Вене готовит эти бумаги к передаче на ПринцАльбертштрассе, твоим начальникам. Так что если хочешь, можешь обратиться туда.

Он резко повернулся и вышел.

Уве Клюг просидел больше часа, – делал выписки, рассматривал фотографии полицейского фотографа, читал подписи на протоколах.

Закрыл папку, некоторое время дергал себя большим и указательным пальцами за нос, тер подбородок, высунул язык. Активизации мозговой деятельности все это не способствовало.

Потушил свет, запер дверь и вышел.

В гостиной патефон играл венгерский чардаш; несколько гостей, став в круг, старались попасть в такт. Некоторые с трудом держались на ногах.

Увидев Клюга, Шалль, пивший коньяк с одним из гостей, – здоровяком с тяжелым бровастым лицом, поднял руку.

Уве решил не пересекать гостиную, опасаясь пасть жертвой, затоптанной хороводом.

Шалль мотнул головой, пошел к нему, огибая танцующих и пьющих.