Елена Жег - Жертва. Между долгом и человечностью

– Раиса, – коротко кивнула Избранная. – Мне 19 лет. Я – лесбиянка. У меня все.

И девушка развернулась, чтобы сесть.

– Подожди, Раиса! Можно задам тебе несколько вопросов?

– Задавайте, – пожала плечами девушка, но было похоже, будто её передернуло.

– Кем ты работаешь?

– Я… это сложно. В холодильнике, в общем. На заморозке свежих овощей.

– Это интересно, – обронила Ангелина, обдумывая следующий вопрос.

– Так себе.

– У тебя есть хобби, увлечения?

– Нет. То есть, я люблю гулять, петь – ничего особенного. Немного пишу стихи.

– Вот это здорово! – похлопала главная. – Может прочтешь нам что-нибудь?

– Нет.

– Ну ладно, может быть в другой раз… А вот… стать Избранной – это твое решение?

– Да… Почти… Нет, в общем – нет.

– Расскажешь?

– Нет.

– Спасибо за честность, – улыбнулась Ангелина и Раиса, выдохнув, села.

Вера настроилась быть третьей по порядку. Хотя слов не подготовила.

– Так, кто-нибудь еще хочет выступить? Вера?

Девушка встала к микрофону, судорожно пытаясь собраться с мыслями. Несколько секунд она лишь тупо скользила глазами по сидящим в зале: некоторые счастливо, пылко хлопали, одобрительно кивали, смеялись; другие за натянутыми улыбками прятали тусклые безучастные взгляды, выдавая себя слабыми, ленивыми движениями, глухими хлопками. Наконец взгляд, как магнит, притянула большая зеленая точка – Банузина. Она пристально смотрела на девушку, будто пытаясь телепатически передать ей свои мысли. И когда их глаза встретились, она просияла и кивнула новенькой, ободряя.

– Меня зовут Вера. Я работаю в ремонте, – и этот взгляд передал ей уверенности, – Моя специальность ткани. Так что – обращайтесь. Я – профессионал…

Девушка испуганно побледнела, когда в зале послышались хлопки. Но, когда осознала, что аплодируют ей – воспряла:

– Я одинока, но, надеюсь, это не навсегда… Эм, что еще… Вот, кстати, сегодня мне хотелось прыгнуть с тарзанкой, правда чаще хочется кого-нибудь с нее сбросить… А лучше без! Шучу.

Она покраснела и вымученно улыбнулась. Кто-то прыснул и Вера продолжила:

– Я трудолюбива, но часто бывает, что не хочется делать, то, что делать не хочется. И я совершенно точно не собираю фантики! Спасибо.

Девушка поклонилась и быстро села. Сердце стучало, от возбуждения голова шла кругом, в глазах потемнело. Сжатая глубоко внутри пружина выстрелила, разряжаясь. Она справилась! Но потрясение было слишком сильным и сработала программа самосохранения – Вера «выключилась». Ничего не замечая вокруг, она хлопала и улыбалась, пытаясь переварить, ровненько разложить, все произошедшее. Лица людей поплыли перед глазами, смешались в одно пятно и сквозь него Вера увидела вдруг печальный лик Спасителя, равнодушно взиравшего на нее с начищенной иконы, что висела на противоположной стене. Окунувшись в темные провалы тоскующих глаз, девушка погрузилась в удивительно тупое состояние, когда в голове отсутствуют мысли, и словно плывешь на спине, лежишь, качаясь на волнах.

Вера плыла, пока говорили остальные Избранные, пока смеялась и хлопала аудитория, когда вставала со стула и маршировала в цепи других девушек со сцены. И очнулась только когда на нее накинулась Банузина.

– Вииииу! – верещала она. – Ты была лучше всех! Ты очень классно выступила, молодец!

И было в этом что-то такое душевное, чего Вера никогда не испытывала, что заставило ее пожалеть о своем надменном обращении к знакомой, о предвзятости с какой она судила – обо всем.

– Скажи, Банузина, – спросила девушка неожиданно даже для самой себя, – это было твое решение – стать Избранной?

Вопрос был настолько неуместным, что испугал собеседницу. Но в округлившихся глазах меж удивлением и недоверием читалось желание открыться. Поэтому говорить не потребовалось. Когда Аза, в своей манере, беспардонно ворвалась в их тет-а-тет, Вера уже знала ответ на прозвучавший вопрос. А облегчение, с которым выдохнула Банузина, доказывало, что он верный. Тогда девушка снова ощутила едкий привкус презрения к подруге. Всё вернулось на круги своя.

С юношеских лет больше всего Вера мечтала стать Избранной – забеременеть. И женщины, получившие этот дар по-случайности, а тем более, не желавшие его, вызывали у неё отвращение. Настолько неосознанное, что его нельзя было стереть мелким проявлением теплоты.

Перед обещанным сюрпризом был перерыв, чтобы размять ноги, попить горяченького. Всё те же санитары раздавали в холле стаканчики и чай, разливали из дымящихся чайников воду. Пирожков уже не было, но давали по пригоршне кукурузных колечек.