Тесс Герритсен - Грешница

Совсем другими глазами осматривала она теперь стерильную келью. Полы без единого пятнышка, запах хлорки и воска – все это приобретало иной смысл. Чистота как символ невинности. Падшая Камилла отчаянно пыталась стереть свои грехи, искупить вину. Долгие месяцы она жила с сознанием того, что носит под сердцем ребенка, скрывая его под многочисленными складками своей одежды. Или же она отказывалась воспринимать действительность? Не хотела признаться даже самой себе, как это бывает с беременными девочками-подростками, которые до последнего отрицают истинную причину округлившихся животов.

И что же ты сделала, когда твой ребенок появился на свет? Запаниковала? Или хладнокровно избавилась от живого свидетельства своего греха?

С улицы донеслись мужские голоса. Из окна она разглядела темные силуэты двух полицейских, которые вышли из здания. Они остановились, чтобы плотнее запахнуть пальто, потом задрали головы вверх и посмотрели на снег, искрящийся в ночном небе. Вскоре они ушли, и калитка со скрипом закрылась за ними. Маура прислушалась к другим голосам и звукам, но ничего не услышала. Только молчание снежной ночи. "Как тихо, – подумала она. – Как будто только я осталась в этом здании. Забытая и одинокая".

И тут же услышала скрип, а потом какой-то шорох, словно кто-то вошел в комнату. Мурашки побежали по коже, и Маура нервно хохотнула.

– Боже, Джейн, не подкрадывайтесь ко мне, как...

Обернувшись, она замолчала на полуслове.

В комнате никого не было.

Какое-то время Маура стояла, не двигаясь, не дыша, просто уставившись в пустоту. Воздух как будто застыл. Призраки – первое, что пришло ей на ум, прежде чем восторжествовала логика. Старые полы всегда скрипят, а трубы отопления гудят. Она слышала вовсе не шаги, а скрип половиц, сужающихся от холода. Вполне разумное объяснение странных звуков, которые она приняла за чье-то присутствие.

Но Маура все равно ощущала, что она не одна, ей казалось, будто за ней наблюдают.

На ее руках волоски встали дыбом, и нервы напряглись до предела. Что-то скреблось над головой, словно когти царапали дерево. Она перевела взгляд на потолок. Зверь? Он движется.

Маура вышла из кельи, и стук ее сердца на миг заглушил все остальные звуки. Вот он – движется по коридору!

Бум-бум-бум.

Она пошла на шум, не отрывая взгляда от потолка и постепенно ускоряя шаг, пока не столкнулась с Риццоли, которая только что вышла из туалета.

– Эй, – сказала Риццоли. – Куда вы так несетесь?

– Ш-ш-ш! – Маура знаком показала на темный потолок.

– Что?

– Прислушайтесь.

Женщины напрягли слух, пытаясь уловить какие-то новые звуки. Но ничего, кроме гулкого стука сердца, Маура не слышала.

– Может, это просто вода бежала по трубам, – предположила Риццоли. – Я только что сливала воду в унитазе.

– Трубы тут ни при чем.

– Так что вы слышали?

Взгляд Мауры вновь метнулся к старинным балкам, тянувшимся по всей длине потолка.

– Там.

Царапающий звук повторился, уже в дальнем конце коридора.

Риццоли уставилась в потолок.

– Что это, черт возьми? Крысы?

– Нет, – прошептала Маура. – Что бы это ни было, это больше крысы. – Она тихонько двинулась по коридору к тому месту, откуда в последний раз донесся звук. Риццоли последовала за ней.

И в тот же миг топот шагов вихрем пронесся по потолку в обратную сторону.

– Он движется в другое крыло! – воскликнула Риццоли.

Теперь Риццоли была впереди: она первой щелкнула выключателем, когда они нырнули в ближайшую дверь, ведущую в другое крыло. Женщины заглянули в пустынный коридор. Здесь было прохладно, и в воздухе ощущалась влажность. В открытых дверях просматривались заброшенные комнаты, уставленные зачехленной мебелью, издалека похожей на привидения.

Диковинный зверь затих, ничем не выдавая своего местонахождения.

– Ваши люди осматривали это крыло? – спросила Маура.

– Мы обыскали все комнаты.

– А что там, наверху? Над потолком?

– Просто чердак.

– Но что-то там все-таки шевелится, – тихо произнесла Маура. – Этому существу хватает ума понять, что мы его преследуем.

Маура и Риццоли пробрались в верхнюю галерею часовни и, присев на корточки, разглядывали панель красного дерева, которая, как сказала Мэри Клемент, ограждала чердачное помещение. Риццоли осторожно толкнула доску, и та бесшумно отодвинулась. Женщины уставились в темноту, прислушиваясь. Теплый воздух коснулся их лиц. Все тепло, производимое в обители, поднималось вверх и теперь рвалось наружу через открытый проем.