Тесс Герритсен: Грешница

– Более или менее.

– Вплоть до того, кто будет присматривать за нашим ребенком. "Нашим ребенком". Она с трудом сглотнула, подумав о жизни, которая зарождалась в ней. Частичка самого Габриэля.

– Есть некоторые детали, которые мне еще нужно выяснить.

Перед ней стоял все тот же человек в сером. Но когда он заговорил, Джейн уловила в его голосе нотки злости и очень удивилась.

– И где мое место? – возмущался он. – Ты рассказываешь о своих планах, но ни разу не упомянула обо мне. Впрочем, меня это не удивляет.

Она покачала головой.

– Почему ты так расстроился?

– Потому что идет все та же игра, Джейн. Риццоли командует. Сама распоряжается своей жизнью. И кому тут нужен мужчина? Черт возьми, только не тебе!

– А что, по-твоему, я должна говорить? "Пожалуйста, ну пожалуйста, спаси меня! Я не смогу вырастить этого ребенка без мужчины!"

– Нет, ты все сможешь сделать сама. Ты найдешь способ.

– Так что ты хочешь сказать?

– У тебя есть выбор.

– И я его сделала. Я тебе сказала, что оставляю ребенка.

Риццоли двинулась к дому, решительно ступая по сугробам. Он схватил ее за руку.

– Я говорю не о ребенке. Я говорю о нас с тобой. – И добавил тихо: – Выбери меня, Джейн.

Она посмотрела на него.

– Что это значит?

– Это значит, что мы все можем делать вместе. Это значит, что ты впустишь меня в свою жизнь. Только так все получится. Боль за боль, обида за обиду.

– Отлично. И все кончится тем, что мы друг друга покалечим.

– Или же просто научимся доверять друг другу.

– Мы едва знакомы.

– Но знаем друг друга достаточно хорошо, раз сделали ребенка.

Она почувствовала, как вспыхнули ее щеки, и ей вдруг стало невмоготу смотреть на него. Она уставилась себе под ноги.

– Я не хочу сказать, что нам будет легко, – продолжил Габриэль. – Я даже не представляю, как это все получится: ты здесь, я в Вашингтоне. – Он немного помолчал. – Давай начистоту. Иногда, Джейн, ты бываешь настоящей стервой.

Она расхохоталась. И смахнула подступившие слезы.

– Я знаю. Господи, я знаю.

– Но иногда... – Он протянул руку и коснулся ее лица. – Иногда...

"Иногда, – подумала она, – ты видишь меня настоящую".

И это пугает меня. Нет, это приводит меня в ужас.

Возможно, это самый смелый поступок в моей жизни.

Наконец она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Набрала в грудь побольше воздуха.

И сказала:

– Мне кажется, я люблю тебя.

Три месяца спустя

Маура сидела в церкви Святого Антония во втором ряду, и звуки органа пробуждали в ней воспоминания далекого детства. Она вспоминала воскресную мессу, которую посещала с родителями, вспоминала, какими жесткими казались скамейки, как тяжело было высиживать получасовую службу. Как она ерзала, стараясь устроиться поудобнее. Потом отец усаживал ее на колени, и это было самое уютное место, потому что она чувствовала себя защищенной в его сильных руках. Она смотрела на витражные окна, на образы, которые находила пугающими. Жанна д'Арк, привязанная к столбу на костре. Распятый на кресте Христос. Святые, склонившие головы перед своими мучителями. И кровь. Столько крови, пролитой за веру.

Сегодня церковь не вызывала в ней страха. Органная музыка была светлой и веселой. Гирлянды розовых цветов украшали проходы между рядами. Она видела детей, радостно подпрыгивавших на коленях у родителей. Этих малышей не пугали образы мучеников, навечно застывшие в витражах.

Орган заиграл "Оду радости" Бетховена.

По проходу двинулись две подружки невесты в светло-серых брючных костюмах. Маура узнала их – обе служили в бостонской полиции. Сегодня в церкви было много полицейских. Оглянувшись, она заметила Барри Фроста и детектива Слипера, оба выглядели счастливыми и расслабленными. Ведь обычно полицейские и их семьи собирались в церкви, чтобы оплакивать кого-то из погибших сослуживцев. Сегодня она видела их улыбающимися и нарядно одетыми.

И вот появилась Джейн под руку со своим отцом. Впервые ее темные волосы были укрощены и уложены в стильный пучок. Белый атласный брючный костюм с безразмерным пиджаком не мог скрыть заметно округлившийся живот. Когда она подошла к ряду, где сидела Маура, их взгляды на мгновение встретились, и Маура прочитала в глазах невесты: "Можешь поверить, что это я?". Потом взгляд Джейн устремился к алтарю.

К Габриэлю.

"Бывают минуты в жизни, – подумала Маура, – звезды правильно встают на небосклоне, боги улыбаются, и у любви появляется шанс. Просто шанс – на большее не стоит надеяться. Никаких гарантий, никакой уверенности". Она смотрела, как Габриэль взял Джейн за руку. И они повернулись к алтарю. Сегодня они едины, но, конечно, будут у них и дни, когда обидные слова или напряженное молчание омрачат их единение. Дни, когда любовь не сможет вспорхнуть, словно раненая птица. Дни, когда резкий нрав Джейн и холодность Габриэля разведут их по разным углам, и они оба поставят под сомнение правильность сделанного ими выбора.