Давид Кон - Та самая другая дочь

Но Ольга не разжала руку, молча погладила его по голове, поцеловала в лоб и вышла в прихожую. Когда хлопнула дверь, Марк подошел к окну. Он видел, как Ольга вышла из подъезда и пошла к новенькому «джипу», стоящему у обочины. Из машины выскочил какой-то мужчина, обнял и поцеловал Ольгу, подхватил чемодан и забросил его в багажник. Марк попытался разглядеть того, кто лишил его жены, но разобрал лишь лысину, сверкнувшую в свете уличного фонаря. Вот в чем причина. А вовсе не в его изменах, не в гастрольных романах, не в дебютантках и не в литературных дамах. Она нашла ему замену. Как? Когда она успела? Она давно вышла из возраста внезапной страсти, готовности бежать на край света с любимым и жить в шалаше. Значит, она давно знакома с этим лысым мужиком. Они встречались. Ездили в его «джипе», ужинали в ресторанах. Гуляли по набережной. Неужели их никто не замечал? Никто из его многочисленных знакомых? А как мог он ничего не замечать? Где он был? Марк ткнулся лбом в прохладное стекло. Он готовился к премьерам, мотался по встречам – деловым и не очень, ухлестывал за молодыми дамами, обедал в соседнем кафе и ужинал в ресторанчиках. И считал, что так будет всегда.

В ту же ночь он впервые увидел страшный сон. Женщину с серо-голубыми глазами, пытавшуюся его убить. Марк проснулся в холодном поту в начале второго, напился воды и залез под одеяло. Но заснуть в эту ночь ему больше так и не удалось.

Этот страшный сон он связал с уходом Ольги. Перед тем как заснуть, он думал о ее предательстве. Вспоминал каждое слово и этого лысого мужика под уличным фонарем. Вот и потащил все эти проблемы в собственное подсознание. Но почему она хотела его убить? Почему тянула руки к его горлу? Неужели она его так ненавидит? За что? Тридцать семь лет их совместной жизни вовсе не были годами мучений. Да, они часто спорили. Иногда даже скандалили. Однажды он назвал Ольгу «дурой». Она плакала. Он извинялся, говорил, что вовсе не это имел в виду. Но ненависть в глазах и руки у горла. Это слишком. И что это на ней за платье с допотопным кринолином и идиотская прическа, как у какой-нибудь фрейлины какой-нибудь Екатерины? Весь следующий день сонный Марк злился, призывал себя «успокоиться и забыть обо всем, что было». Чтобы отвлечься, старался найти себе как можно больше разных дел. Но ночью все повторилось. Та же женщина, те же ненавидящие глаза. Погоня и руки на горле. После второй бессонной ночи Марк сказался больным и остался дома. Днем ему удалось пару часов подремать. Но тяжесть на сердце и туман в голове никуда не делись. С тех пор он потерял покой.

Врачи, к которым пошел Марк, соглашались: конечно, его состояние связано с последними событиями в семейной жизни. Говорили о травме, вошедшей в подсознание. Рекомендовали взять себя в руки, успокоиться, съездить за границу, отдохнуть, расслабиться, заняться аутогенной тренировкой, найти себе любовницу, в конце концов. «Вы же молодой человек, – убеждал его пожилой психотерапевт, телефон которого он нашел в записной книжке, забытой Ольгой. – Взгляните на ситуацию с другой стороны. В 63 года вам представилась возможность начать новую жизнь! Да об этом мечтают многие мужчины!» Марк вышел от врача воодушевленный. Конечно, доктор прав. Ему нужно отдохнуть, расслабиться и успокоиться. В тот же день он с Зиной уехал на Мертвое море. Это казалось ему идеальным сочетанием. Тягучая пропитанная солью вода, теплый песок и молодая красотка с тонкой талией и пышной грудью. Но отдых не помог. Женщина с высокой прической и в пышной юбке продолжала являться, оставляя Марку лишь два-три часа для сна. Каждую ночь он метался по кровати, махал руками, пытаясь поймать ускользавшее наваждение, просыпался в холодном поту и ворочался до утра на влажных скомканных простынях.

…Марк еще раз протер глаза тыльной стороной ладони и взял принесенную Зиной чашку с кофе, продолжая размышлять. Что с ним произошло? Почему его жизнь разваливается на куски? Почему рушатся устои, казавшиеся незыблемыми? Ночные кошмары лишили его покоя и внутренней уверенности в своих силах, уход Ольги – домашнего уюта. Сегодняшний разговор с Бруком лишал его театра. Последнего пристанища. Последней опоры.

Марк сделал большой глоток и поднял глаза на Зину. Она стояла у стола, словно ожидая полного разъяснения ситуации, а скорее всего признательности за преданность.

– Я в порядке, дорогая, – Марк кивнул и поставил чашку на стол. – Все нормально. Просто пригрезилась какая-то чепуха. Не обращай внимания и спасибо тебе за заботу.