Деннис Лихэйн - Дай мне руку, тьма

Я посмотрел на Лифа, он только пожал своими широкими плечами.

– Возможно, преподавать, – сказал я.

– Правда? – Он даже подался вперед.

– Почему бы нет?

– А что если поработать на большое агентство? – спросил он. – Слышал, они хорошо платят.

– Некоторые – да.

– Скажем, распространять благотворительные пакеты, полисы по страхованию жизни или что-нибудь в этом роде.

– Да.

– Вы уже размышляли над этим, Патрик?

Мне ненавистно было слышать, как он произносил мое имя, но я не мог определить почему именно.

– Я думал над этим.

– Но все-таки предпочитаете независимость.

– Вроде того. – Я налил себе стакан воды, и горящие глаза Хардимена впились в мои губы, поглощающие воду. – Алек, – сказал я, – что вы можете сказать нам по поводу...

– Вы знакомы с притчей о трех талантах?

Я кивнул.

– Те, кто скрывает или боится реализовать свои способности, они – "ни горячие, ни холодные" и будут отвержены Господом.

– Я слышал притчу, Алек.

– Ну и? – Он откинулся назад и поднял ладони вверх, насколько позволяли наручники. – Человек, игнорирующий свое призвание, "ни горячий, ни холодный".

– А что если человек не уверен в нем, в этом самом призвании?

Хардимен пожал плечами.

– Алек, если бы мы могли обсудить...

– Я думаю, Патрик, вас наделили даром ярости, гнева. Я уверен. Я увидел его в вас.

– Когда?

– Вы были когда-нибудь влюблены? – Он наклонился вперед.

– Какое это имеет отношение?..

– Так были?

– Да, – сказал я.

– А сейчас? – Он впился взглядом в мое лицо.

– Почему вас это волнует, Алек?

Он отпрянул назад и стал смотреть в потолок.

– Я никогда не был влюблен. Я не знаю, что такое любовь, я никогда не держал женскую руку в своей, никогда не ходил с девушкой на пляж, никогда не беседовал о повседневных делах: кто будет варить, кому убирать в этот вечер, надо ли позвать мастера для ремонта стиральной машины. У меня нет опыта по части всего этого, и иногда, когда я один, особенно поздно ночью, это вызывает у меня слезы. – На мгновенье он прикусил нижнюю губу. – Но все мы мечтаем, полагаю, о другой жизни. Нам всем хочется прожить тысячу различных жизней во время нашего земного существования. Но это невозможно, правда?

– Нет, – сказал я. – Нам не дано.

– Я спросил о ваших карьерных возможностях, Патрик, потому что верю, что вы знаковая фигура. Понимаете?

– Нет.

Он грустно улыбнулся.

– Большинство мужчин и женщин влачат свою земную жизнь однотипно, без всякого разнообразия. Жизни, преисполненные тихого отчаяния, и всем все равно. Эти люди рождаются, какое-то время существуют, испытывая при этом определенные страсти, увлечения и даже любовь, сопровождая все это мечтами и болью, затем они умирают. И мало кто это замечает. Представьте, Патрик, миллиарды таких людей, больше – десятки миллиардов на протяжении истории прожили, не оставив никакого следа на земле. Они вполне могли не рождаться вообще.

– Те, о ком вы так говорите, могут с вами не согласиться.

– Уверен в этом. – Он широко улыбнулся и наклонился ко мне, будто собирался поведать мне какой-то секрет. – Но кто будет их слушать?

– Алек, все, что мне нужно узнать от вас, это почему...

– Но вы – потенциально знаковая фигура, Патрик. Вас могут помнить очень долго даже после вашей смерти. Подумайте, какое это было бы достижение, особенно в нашей угасающей культуре. Подумайте.

– А что, если у меня нет желания быть "знаковой фигурой"?

Его глаза исчезли за флюоресцентной дымкой.

– Возможно, выбор будет не за вами. Может случиться, что он падет на вас независимо от того, нравится вам это или нет. – Он пожал плечами.

– С чьей помощью?

– Отца, – сказал он, – Сына и Святого Духа.

– Разумеется, – сказал я.

– А вы, Алек, знаковая фигура? – спросил Долквист.

Мы оба, повернув головы, посмотрели на него.

– Да, вы? – повторил Долквист.

Голова Алека Хардимена медленно повернулась лицом ко мне, при этом его очки сползли на середину носа. Глаза за стеклами напоминали молочно-зеленоватую поверхность Карибского моря.

– Простите вмешательство доктора Долквиста, Патрик. Последнее время он немного не в себе по поводу жены.

– Моей жены? – уточнил Долквист.

– Супруга доктора Долквиста, Джудит, – сказал Хардимен, – ушла от него к другому мужчине. Слышали об этом, Патрик?

Долквист снял нитку у себя с колена, потом уставился на ботинки.

– Затем она вернулась, и он принял ее обратно. Уверен, были слезы, мольба о прощении и немного слегка злорадных замечании со стороны доктора. Можно только предположить. Но это было три года тому назад, правда, доктор?