Борис Омский - Салага-2

– Внешность напавшего на вас запомнили?

– Ну… повыше меня и в плечах шире. Спортивного такого телосложения. Возраст… Мужчина в соку, я бы сказал, лет тридцать-тридцать пять. Лица не разглядел. У него фуражка с длинным козырьком по самые глаза надвинута была. У меня верхний свет горел, и он голову, видать, специально чуть вперед наклонил, чтобы тень от козырька на лицо падала. Одни губы и подбородок на свету оставались. Единственное могу утверждать – бритый он, ни бороды, ни усов, а на нижней губе пятнышко вроде веснушки.

– Он точно один приехал?

– Из микроавтобуса вылез один. Оставался ли в кабине кто, утверждать не берусь, я в нее не заглядывал.

– На номер микроавтобуса не обратили внимания?

– Какое там! Он боком к моему наблюдательному пункту стоял. Уазик, кажется. Такой, знаете ли, не первой молодости, цвета военной техники.

– Хорошо. Продолжайте выполнять свои обязанности здесь, а мы со старшим лейтенантом поднимемся наверх.

Через погруженный во мрак вестибюль Володин и Иванушкин, как мотыльки, устремились мимо пустого гардероба и служебного лифта к освещенному входу на лестничную клетку.

За дверью хирургического отделения их ждал длинный пустынный коридор с белыми стенами, устланным линолеумом полом и запахом медикаментов. В нем было тихо, как на дне глубокого колодца, однако благодаря паре галогенных светильников достаточно светло. Одна из ламп ближнего ко входу светильника беспрестанно подмигивала. Володин, разглядев на концах стеклянной трубки сероватый налет копоти, мысленно огласил ей приговор, словно одушевленному лицу: «Не жилец».

Иванушкин открыл дверь палаты Петрова. Володин прошелся по ней. Поднял с кровати книгу, прочитал название.

– Твоя? – спросил он лейтенанта.

– Моя.

– Не помогла?

Иванушкин, опустив голову, промолчал.

– Не помогла, – сам ответил на свой вопрос подполковник, бросив книгу обратно на кровать, и проследовал к открытому окну. – Постеснялся при охраннике наш позор афишировать, потому только теперь спрашиваю: ты хоть представляешь, до какой степени мы опростоволосились?

– Дмитрий Иванович! – Иванушкин гордо выпятил грудь. – Оправдываться не стану. Готов понести наказание.

Володин резко повернулся к нему лицом с застывшей на нем мрачной усмешкой:

– Полагаешь, все так просто: накажу тебя, и на душе у всего управления полегчает, а проблема рассосется сама собой? Узко мыслишь, дорогой. За твое головотяпство и мне, и Рожнову по шапке достанется. И как достанется! Генерал о Петрове в Москву доложил. Заинтересовались им там. Сегодня людей прислать обещали. Приедут, а мы: «Извините, гражданин Петров ночью исчез. Как, почему и куда не знаем». И как гриб после дождя поднимется вопрос, что за кадры в нашем управлении на государственный счет содержатся. Не пора ли некоторых за ушко да вон? А первыми кандидатами на выбывание станут подполковник Володин и генерал Рожнов. За то, что подчиненных – читай между строк старшего лейтенанта Иванушкина – правильно службу нести не научили. Твоей задачей было неотлучно находиться рядом с Петровым. Ну, скажи, с какого зуда ты по больнице расхаживал?

– Петров, сидел на подоконнике и курил, не спалось ему чего-то. Я книгу читал. Вдруг внизу что-то грохотнуло. Врать не буду, моя профессиональная интуиция безмолвствовала, и грохот меня не насторожил. Меня в сон клонило, а шум стал поводом для прогулки, чтобы взбодриться. Когда с освещенной лестницы в темный холл первого этажа ступил, меня шокером сзади – бах! Очнулся возле гардероба. Первым делом за кобуру схватился. Но нет, пронесло: оружие на месте. Затем вижу, чья-то фигура на меня надвигается. Я за пистолет, потом разобрался – охранник. Как вник в ситуацию, назад кинулся. Залетел в палату – никого. Обежал все хирургическое отделение, но Петрова не нашел ни живого ни мертвого. Нашел дежурную медсестру без сознания. Привел в чувство. Она в небольшой нише, отгороженной от коридора стойкой сидела, когда перед ней этот гад появился.

– Сестричка, – говорит, – я сантехник аварийной службы. Надо акт о ложном вызове подписать.

Медсестра к стойке подошла, а он схватил ее за волосы, повалил грудью на стойку, пистолетом в затылок ткнул и пригрозил пристрелить, если не скажет, в какой палате больной с огнестрелом лежит. Бедняжка номер палаты назвала, после чего он ее высоковольтным разрядом отключил, – закончил Иванушкин.

– Веди меня к ней, – приказал Володин.