Таша Янсу - Дверь

Но если Джейн права – а она права, – то Джулия каждую неделю будет снова пачкать стены. И Бен рискует стать банкротом, сооружая для нее каждую неделю подарки, достойные сокрытия с глаз долой до следующей пятницы. Это еще хорошо, что Джулия не догадалась поразвлечься в гостиной, или на кухне, или, упаси боже, в ванной…

– Я не люблю сюрпризы. Ты же знаешь.

Бен знал.

– Он тебе понравится.

Джулия с сомнением посмотрела на него, но смолчала.

Бен торопливо думал, как бы выпроводить ее из дома.

Джейн. Нужно связаться с ней. Пускай отвлекает Джулию, скрывая это своей сестринской любовью. Они теперь в одной лодке, и ради Джулии Бен собирался воспользоваться всеми средствами. Нужно выиграть время, подумать, что со всем этим делать, обсудить с Джейн, возможно… есть лекарство или… терапия… или… что там с ней делали в больнице и как сильно помогло?

Бен с холодком понял, что ничего не знает о Джулии.

– Бен.

Бедняга вздрогнул, чуть не подпрыгнул от неожиданности. Джулия оказалась слишком близко. Встревоженная, побледневшая.

– Что случилось? Пожалуйста, скажи мне. Мы ведь договорились, что будем честны друг с другом, а ты обманываешь меня, глядя мне в глаза.

Если бы она язвила или злилась, было бы гораздо проще, а с такой Джулией – уязвимой, задетой за живое, Бен наотрез отказывался иметь дело. Потому что знал, что проиграет, и даже если даст бой в первом раунде, потом это непременно выйдет боком.

Но из двух зол пришлось выбрать меньшее. Бен не хотел, чтобы Джулия теряла сознание или билась в истерике, а потом ее пришлось бы везти в больницу и навещать с пакетами фруктов. Поэтому он осторожно взял ее за плечи, уже открыл рот, чтобы сказать, если не всю правду, то хоть какую-то ее часть, но тело резко подалось вперед, обнимая.

Бена трясло от противоречий. Он и не подозревал, насколько сильно успел накрутить себя, и чувство Джулии в руках, здесь, рядом, успокаивало.

– Ты заболел, – констатировала Джулия, похлопывая его по влажной от пота спине. – У тебя жар.

– Наверное, – тоскливо согласился Бен. – Но в комнату ты не войдешь.

– Так и знала. Соседи залили? Или обои слезли?

– Это не…

Бен замер, чувствуя руку Джулии в своем кармане, где он спрятал ключ. Джулия медленно отстранилась.

– Ключ потерял, говоришь?

Она сердито оттолкнула его. Ключ вошел в замок гладко, словно маслом смазанный. Бена охватило нелепое желание схватить Джулию, взвалить на плечо и оттащить подальше. А потом мелькнула едкая мысль-спасение – Джулия войдет, хлопнется в обморок, он увезет ее в больницу, приберется в комнате, время, как раз выиграет время, которое так нужно, разобраться, что не так с Джулией, почему двери, почему в определенный день, в определенное время? Чертова Джейн ничего толком не рассказала! Вернее он сам был слишком ошарашен произошедшим, чтобы уложить в голове что-то еще.

Джулия раздраженно распахнула дверь и обомлела. Бен двинулся к ней, готовый подхватить, если она упадет.

– Что за чертовщина? – потрясенно прошептала Джулия. – Вчера же только не было! Это и есть твой секрет? – Она круто обернулась, ошарашенная и испуганная. – Когда ты успел? Зачем испортил комнату?! Сюрприз называется!

Она большими шагами добралась до своего телефона на журнальном столике и сердито уставилась на зеленую дверь, испещренную красными символами.

– Ну… эээ… – пытался оправдаться Бен, лихорадочно соображая.

Джулия вдруг вздрогнула.

«Началось!» – подумал Бен.

– Убери это! Немедленно! Не умеешь рисовать – не берись! Убожество!

– Эй, красивые двери! – возмутился Бен. И дело не в том, что Джулия клеветала сама на себя – двери и впрямь ведь были преотличные.

Но Джулия странно мелко дрожала. Она уставилась на аккуратно уложенные в прозрачном пакете баночки с красками, вымытые кисточки, которые сушились на подоконнике.

«Ну не оставлять же было все неприбранным», – поджимая губы, подумал Бен.

– Это не ты рисовал, а я, верно?

Переход был слишком резким, чтобы Бен смог отреагировать должным образом.

– Что происходит? – Глаза Джулии расширились и блестели от подступающих слез. – Почему, Бен? Я не помню, чтобы привозила краски!

Она пятилась назад, к яркому светлому окну.

– Это ведь я, да? Чего молчишь? Язык проглотил? Это ведь я рисовала! Почему ты соврал мне? Бен!

– Я… – Бен к ужасу своему понял, что растерял все слова, какие когда-либо знал.

В голове бестолково запинались картинки одной за другим – как Джулия лепит ему пощечину, как Джулия падает в обморок, как Джулия собирает вещи и уходит, как Джулия его игнорирует, как для Бена не останется места в ее сердце, как Бен будет один-одинешенек в этом пустом доме, в этой чертовой комнате, разукрашенной дверями.