Ариэль С. Уинтер - Смерть длиною в двадцать лет

Получалось, что впереди у меня целый длиннющий день, который совершенно нечем занять. Разве только бесконечно думать о Хили и Добрыговски, усиленно копающих под меня. Мысль эта была невыносима. Поэтому, зевнув, я решил пойти обратно в постель, тем более что от сытной еды меня совсем разморило – так разморило, что даже не было сил подняться из-за стола. Но такие силы я в себе все-таки нашел и доплелся до своей спальни, рухнул там на постель и уже через минуту дрых без задних ног.

Следующие несколько дней прошли примерно в том же режиме. Я просыпался около полудня, и Конни кормила меня на кухне. Потом я шел в свою комнату, ложился в постель с какой-нибудь книжечкой из библиотеки тети Элис, через несколько страниц засыпал и дрых до обеда. С тетей Элис я виделся только за столом. И там все разговоры были только о книгах, да и разговором-то я бы это поостерегся назвать, потому что тетя Элис говорила за нас двоих, и это ее, кстати, вполне устраивало. Получалось, что я спал по восемнадцать-двадцать часов в сутки.

Похороны были назначены на четверг – то есть ровно через неделю после смерти Джо. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы это произошло как можно раньше – я бы чувствовал себя в большей безопасности, если бы тело поскорее предали земле – но поскольку теперь было установлено, что произошло убийство, труп могли выдать родственникам только через два дня после вскрытия, то есть в воскресенье, что из-за бюрократических проволочек автоматически означало понедельник. Таким образом, сами похороны были возможны, самое раннее, во вторник. Но вторник был неудобен для Мэри, поэтому назначили на четверг. Вообще она держалась как вдова, каковой быть не могла, потому что они с Джо так и не успели пожениться. А я, на самом деле, просто проспал все эти дни и только краем уха слышал, что похороны состоятся в четверг. Они и состоялись в четверг.

За все эти дни я видел Мэри только один раз – в воскресенье. Она приехала в дом тети Элис возбужденная, несчастная, и стала рассказывать мне, как занимается подготовкой похорон – цветы, поминальная служба, надгробная речь, некролог и так далее. Она очень боялась, что вышла за положенные ей рамки, что я рассержусь на нее. Я положил руку ей на плечо и сказал, что она поступает очень правильно, что так оно, на самом деле, и должно быть, и мои слова очень подбодрили ее – это было видно по лицу девушки. И она опять призналась мне, что ей хочется думать обо мне как об отце, и я заверил, что лучшего для себя и придумать не мог бы, и она даже улыбнулась, хотя и болезненно, и отбыла, исполненная решимости вершить свое доброе дело.

А я в минуты бодрствования не переставал думать о случившемся. Меня буквально преследовали воспоминания о падении Джо и этом ударе затылком, о том, как я тащил его мертвое тело вверх по лестнице, о вспышке зажигалки… Даже если это был несчастный случай, то попытка сокрыть его все равно была преступлением. И если на твоих глазах погибает твой ребенок, то ты все равно не можешь не думать о том, что так или иначе был виноват в его смерти. Мэри хотела видеть во мне отца, но вообще-то это мне нужен был родитель. Вот с этой мыслью я в очередной раз поворачивался набок и опять засыпал.

А еще у меня состоялся телефонный разговор с Палмером. Я вступил в права наследования. Поскольку Джо умер, не оставив завещания, его имущество подлежало наследованию – в порядке первой очереди детьми Джо, если бы таковые имелись, или, в порядке второй очереди, его родителями, то бишь мной. Эту новость я воспринял на удивление равнодушно, и мы договорились заняться оформлением после похорон. Мне не терпелось поделиться этой новостью с Ви, но я не знал, что у них там сейчас происходит с Брауни, и выходить на связь было рискованно. От звонка Клотильде я тоже воздерживался – не хотел нарваться на директора Филипса или его заместителей.

Во вторник меня вырвал из моей летаргии настойчивый шквал звонков, и, открыв глаза, я понял, что это был не сон, а звонки в дверь.

Я лежал на постели прямо в брюках и рубашке, уткнувшись лицом в подушку и свесив с кровати руку, и не мог найти в себе сил встать, но в то же время понимал, что уже больше не усну. Потом я услышал шаги Конни по лестнице и стук в дверь.

– Мистер Шем! К вам пришел какой-то человек!

Я лежал и не двигался, безразличный ко всему, меня даже не беспокоило, что это могли быть копы. Пусть бы они забрали меня наконец – за все, что я натворил.

– Мистер Шем! Так мне отказать ему?