Мелани Голдинг - Милые детки

Где-то позади них хлопнула дверь фургона. Последние полицейские расходились по машинам, принимая по рациям новые вызовы. Эми сказала:

– Слушай, мне надо успеть перекинуться парой слов с кем-нибудь из этих ребят, пока они не уехали. Давай как-нибудь встретимся и выпьем кофе? Завтра или на следующей неделе? Будем на связи!

– Да, конечно, – ответила Харпер, глядя вслед Эми, которая, с диктофоном, зажатым в кулаке, уже рванула за одним из полицейских. – Напиши мне! – крикнула она, но Эми была слишком далеко, чтобы услышать.

19 июля

Шесть дней от роду

Первая половина дня

Они жили в одном из сотен прилепившихся друг к другу двухэтажных каменных домиков с двумя спальнями, что выстроились шеренгами на склонах восьми городских холмов. Их возводили в начале прошлого века для семей шахтеров и сталеваров, а теперь в них селились в основном студенты, молодые пары и бессемейные белые воротнички, искавшие жилье в приятном районе – не в центре, конечно, бюджет не позволит, но и не совсем уж на окраине.

Когда Патрик и Лорен решили съехаться, им посчастливилось найти дом, окна которого выходили не на еще один ряд таких же домов, а на маленькую рощицу, за которой, немного ниже по склону, лежало небольшое игровое поле, и еще чуть дальше – баскетбольная площадка. Из окон большой спальни на втором этаже открывался вид на долину и заброшенный лыжный поселок на вершине соседнего холма. Поселок смотрелся весьма уныло, но необъятное переменчивое небо сполна компенсировало этот недостаток.

Со своего места на низеньком диванчике у окна в гостиной Лорен не видела ничего, кроме этого неба, слепяще синего, но начавшего едва заметно тускнеть по краям, подернутого прозрачной дымкой перистых облаков и исчерканного белыми шлейфами самолетов.

Поток гостей, сразу после возвращения Лорен наводнивший дом, истощился быстро – на следующий день он превратился в тоненький ручеек, а сегодня утром и вовсе никто не приходил. В доме было совсем тихо. Младенцы спали, лежа бок о бок в переносной плетеной колыбельке, стоявшей на ковре. Прекрасные, безупречные создания. То, как они надували губки и причмокивали во сне, приводило Лорен в восторг, она вся светилась от гордости и обожания. Ей было жаль всех тех мамочек, которых она видела в роддоме, – ведь их дети были такими обычными, такими непримечательными. Скорее всего, другие матери ей завидовали. Оно и понятно, все хотят себе таких же идеальных малышей, как Морган и Райли.

На Лорен внезапно навалилась усталость. Она позволила себе закрыть глаза, и сознание тут же начало ускользать. Ничего не стоило провалиться в сон, но она заставила себя разлепить веки. Засыпать опасно, особенно когда дети спят. Что, если, пока она мирно дремлет, ни о чем не подозревая, в дом проберется похититель, схватит колыбельку и утащит с собой? Мальчики проснутся в чужом доме, вокруг чужие люди. А когда сама она проснется, вокруг не будет никого и ничего – только зияющая пустота там, где прежде было ее сердце. Лорен тяжело поднялась с дивана и, пройдя через кухню, подошла к задней двери – еще раз убедиться, что она заперта. На всякий случай вытащила ключ из замка и положила его в шкафчик. Затем вернулась в гостиную, проверила замки входной двери и только после этого села обратно на диван. Ее внимание тут же переключилось на окна. Внизу все закрыто. А наверху? Не осталось ли приоткрытым окно в ванной? Чтобы к нему подобраться, придется, конечно, повозиться с лестницей, но ведь в принципе через него можно пролезть? Лорен попыталась сама себя урезонить. Сказала себе: ты в безопасности. Ты можешь поспать. Если что, Патрик наверху. За несколько минут в дом никто не заберется. Она легла на ковер, накрыв колыбельку рукой. Еще не зажившая рана на запястье напомнила о себе пульсирующей болью, но, когда тело расслабилось, боль начала стихать. Веки Лорен сомкнулись.

С улицы донесся звук шагов, и она вздохнула, предчувствуя очередную порцию вежливой болтовни ни о чем с кем-нибудь из соседей или, если явилась жена еще одного приятеля Патрика с работы, неловких благодарностей за подарки. Она была им всем очень признательна и все такое, но именно в этот момент не испытывала ни малейшего желания общаться с кем бы то ни было. Может, притвориться, что не слышала звонка? Она замерла, прислушиваясь к дыханию близнецов, сопевших чуточку вразнобой: вдох-вдох, выдох-выдох. Шаги замедлились, затем остановились, Лорен услышала шелест бумаги. А потом человек за дверью, кем бы он ни был, развернулся и поспешил прочь – каблуки торопливо застучали по дорожке. Когда Лорен открыла входную дверь, она увидела лишь пустынную улицу, а на пороге – коробку, завернутую в подарочную бумагу. Коробку она подняла и занесла в дом.