Елена Панова - Постигая грани возможного. Сборник рассказов

И дождь пришел.

А в ней зазвучала песня. Песня освобождения от иллюзий. Песня пробуждения.

И родился танец. Танец обретения себя. Танец счастья. Танец дождя.

Бывает так, что душа стучится в потускневшее окошко разума, взывая к поиску Карлсонов на крышах, ловле мыслей прохожих и другим различным чудачествам, отвергая пастельную палитру будней, требуя ярких сочных вкраплений во всё её окружающее. В такие моменты ей бы только кружиться под дождем из маракуйских макарун, бродить по люпиновым полям с раскинутыми руками, взмывать в непролазную гущу тропических джунглей на тарзанке из лиан фантазии.

В один из таких дней, душа моя зашептала и попросила старых добрых цветных карандашей, дабы раскрасить засеребрившуюся реальность. Путь в художественный магазин проходил по сентябрьским лужам, но большей частью в мыслях о бумажных тенях ветров Сахарского Атласа, лунных зайцах и лемурах в ультрамариновых полосках, в природе одинаково не существующих, но чудодейственной силой цветных карандашей, запросто воплощаемых.

Стоило мне переступить порог этой обители страждущих по творению и созиданию, как возле меня, как джин из бутылки, оказался неопределенного возраста высокий стройный мужчина, в квадратных очках в роговой оправе, в водолазке кобальтого цвета и штанах цвета хаки. Утонченное его лицо обрамляла витиеватая борода, вся словно сотканная из музыкальных скрипичных ключей.

– Как вы поживаете в столь непогодный, и все же невероятно лучезарный день? – с обходительной улыбкой спросил он меня. Голос его звучал так, словно вместо слов в пространство он распространял легкие клубы сиреневого дыма.

Представившись Флавианом, почтительно раскланявшись, он весело присел в книксен и радушно произнес:

– К вашим услугам доблестный рыцарь, художественных дел мастер, консультант художественного отдела. Чем могу вам помочь, любезнейшая сударыня?

Весьма воодушевленная такой галантностью, я попросила показать цветные карандаши. В ответ консультант воскликнул:

– Цветные карандаши? Как прекрасно! Рождать образы, писать картины, творить – вот где жизнь и смысл шагают рука об руку. Как говорил многоуважаемый Белинский: способность творчества есть великий дар природы, акт творчества в душе творящей есть великое таинство, минута творчества есть минута великого священнодействия. Проследуйте за мной, милейшая!

Мне показалось, что художественных дел мастер взмахнул невидимой мантией кудесника, завлекая за собой в кладовую его сокровищ, в его маленький, но бесценный для него и всех к нему сопричастных, мир, по сравнению с которым мир внешний терял всякое маломальское значение.

Мы прошли к стеллажам, уже издали гипнотизирующим невообразимой каруселью всевозможных красок, нежно обернутых вокруг цилиндрических деревянных палочек, словно мороженое или фруктовый лед на палочке в жаркий летний день. Только вместо утоления жажды сладкого и холодного, они утоляли жажду цвета. Бесконечными рядами буйствовали перед нами окружностью, насыщенностью, переливчатыми оттенками и мерцанием, фирменные карандаши.

Искусно Флавиан раскрыл стеклянные двери стеллажей, как открывает занавес конферансье, уверенный в непревзойденном величии шоу, им так страстно представляемым. Краем уха мне даже послышались овации.

– Вашему эстетическому восприятию, сударыня, позвольте представить: карандаши светостойкие, водостойкие, акварельные, карандаши на масляной основе, на восковой основе, карандаши пластиковые, гексогональные, экстрамягкие, трехгранные, с ластиком, с точилкой…

Не останавливаясь ни на секунду, ритмичное произношение слов его перешло на струящееся, словно фатиновые платья на полотнах Ренуара, завораживающее пение:

– В упаковке картонной, в блистере, в металлической коробке, в металлическом тубусе. А может быть вам будут интересны карандаши пастельные, карандаши эскизные или же, напротив, чернографитные обыкновенные. Обыкновенные, они, конечно, лишь по названию. Подумайте также о возможности рисовать углем, сангиной, соусами…

Вдруг встревоженная явной эволюцией карандашей со школьных моих лет, казалось мне вроде бы не так уж и давно прошедшими, но теперь усомнившаяся в этом и испытавшая на себе впрямую доказательство относительности времени, я всё-таки успела ввернуть немного недоверчиво:

– Эм, соусами?

– Так точно, соусами, драгоценнейшая! – закивал головой мастер. Взгляд его смягчился, очевидно он понял какой перед ним стоял неофит.