Василий Боярков - Напросились - Она идет убивать

Потупив взор, она обернулась и, продолжая быть плечом к плечу с Хрустовым, вместе с ним приблизилась к общественному столу, во главе которого, прямо напротив входа, восседал предводитель всего этого большого собрания.

На вид этому мужчине было не более лет тридцати девяти, и, в отличии от остальных, он был довольно невысокого роста, примерно около ста шестидесяти двух сантиметров; несмотря на это, фигура его была достаточно крепкой, что говорило о том, что он обладает вполне приличной физической силой. Если же останавливаться на остальных характеристиках внешности этого человека, то они были такими: овальное, скорее даже продолговатое, лицо выглядело невероятно красивым, чем-то похожим на женское; большие голубые глаза прикрывались длинными, словно у ребенка пышными, но притом седыми ресницами и выражали тонкий изворотливый ум, невероятное самомнение, а кроме того, излучали еще и суровую решимость, ну, и в том числе, как следствие, жуткую беспощадность; лоб, как водится в таких случаях, был нахмурен; дугообразные брови сведены к переносице; небольшой нос был совершенно прямым и плавно переходил в средней полноты широкие губы (верхняя с правой стороны была чуть приподнята, придавая общему выражению оттенок презрительности и создавая впечатление, что он с пренебрежением относится ко всему, что только его окружает); волосы этого грозного персонажа были и не блондинистыми, и не рыжими, а какого-то непонятного светлого, вернее, седого цвета, вероятно, подвергались какой-то красящей химии и торчали в разные стороны, не образуя никакой определенной прически; одежда, как и у всех сидящих за этим столом, представляла из себя камуфлированную военную форму, на ногах – обуты грубые, солдатские, крепко зашнурованные ботинки.

В противоположность своим соратникам, находящимся в этом же помещении, предводитель совершено не улыбался, что навело перетрусившую Марию на определенные размышления: «Да, пощады от такого вряд ли дождешься», – в результате чего она готовилась переносить невероятные страдания и непередаваемые словами мучения. «А может все обойдется?» – просилась в ее возбужденную голову навязчивая, но вместе с тем явно неразумная мысль. «Да нет, это вряд ли», – отвечал ей рассудительный разум.

В этот момент предводитель лесного сообщества решил наконец-таки взять на себя труд просветить «гостей» о своем имени и роде занятий:

– Я, Борисов Виктор Павлович, являюсь здесь главным.

«Ну, Грета ему, точно, никакая, в сущности, не сестра, – подумала Вихрева, – хотя, может, ее брат и сидит где-нибудь за этим длинным столом». Оратор, он же организатор, между тем продолжал:

– Мы ведем свободную жизнь, никому при этом не подчиняясь, а живем в основном за счет разбоев и грабежей, причем участвуем только в крупномасштабных, наиболее выгодных, операциях. Помимо этого, мы приторговываем китайцам добываемой здесь – конечно же, самым что ни на есть незаконным образом! – нефтью, тем более что, как вы, наверное, знаете, ее здесь просто немерено. Таким образом, мы нисколько не бедствуем, но… перехожу к главному: как, надеюсь, вы понимаете, находится все время в трудах достаточно сложно…

Атаман не смог договорить фразу, так как его перебил Хрустов, достаточно ясно себе уяснивший, что без особого, тайного, умысла такие вещи на всеобщее «обозрение» не выносятся:

– Зачем Вы нам все это сейчас говорите? Нам совершенно не интересен род вашей деятельности и, собственно, основных занятий. Давайте мы уже сделаем нашу работу да подобру-поздорову отвалим отсюда поскорей восвояси; место же вашего расположения я даже если и захочу…

Договорить сутенер не успел: Борисов выхватил из одетой на поясной ремень кобуры небольшой револьвер, вслед за чем вылетевшая из его ствола пуля навсегда прекратила дерзкие речи Андрея, оставив в его лбу небольшую, круглую дырочку. Хрустов как стоял, так и рухнул на пол, а другие бандиты с недовольным видом стали протестовать и высказывать свое недовольство:

– Зачем? Ведь договаривались же, что их будет двое, а теперь что, за одной полуголой девкой гоняться? Мы же ее враз достанем… никакого спортивного интереса.

Только тут Мария начала понимать, какова же именно искомая цель их прибытия в этот то ли вертеп, а то ли обыкновенный бандитский лагерь. «На нас собирались «охотиться»! – подумала она, но, взглянув на лежащий на полу труп недавнего сутенера, тут же непроизвольно поправилась: – Нет, неправильно, пожалуй, теперь уже только лишь на меня».