Артур Бузницкий - Дневник давно погибшего самурая

Вступление

Когда-нибудь видели, как режут воздух? Как он становится материален на ваших глазах? Как луковица, которую сейчас начнут чистить слой за слоем, освобождая от всего лишнего, от всего ненужного, оставляя только самое важное, извечно скрытое, умело спрятанное от вас всегда…

Вот тогда, после этого, в ту же минуту вы всё поймёте, всё вспомните. Надо только одно условие – дождаться этого времени, этой минуты. Когда сами сможете разрезать воздух вокруг себя, который как защитным слоем, как спасительным коконом, как скафандром, оберегал вас всё это время. До последнего. От всего…

Есть мир, который мы не видим, но его действительность всегда с нами…

Начало

Даже когда ты не смотришь в бездну,

бездна все равно смотрит на тебя.

02.02.2021

(время не установлено)

Зачем начинать этот дневник? Не знаю…может быть для того, чтобы когда-нибудь вернутся из сумерек привычных убежищ каждого дня. Куда всех нас однажды кто-то отводит в напрасной надежде, что там среди миражей нашей доброты, среди никому ненужных норм приличия, среди мнимой святости наших семей нас долго не найдет смерть, которая так любит задумчивых водителей, о чем-то мечтающих строителей, пьяных от доброты своей электриков, всех тех, кто так старательно помогает ей нас убивать под любым предлогом каждого дня.

Убивать за нашу мистическую тоску, необъяснимую и загадочную, которая внезапно охватывает нас и долго зовет в свою нежную пустоту среди глубокой ночи, ранним утром, в безмятежном благополучии любого дня. А может убивает за наши истинные призвания, которые мы так старательно прячем при свете все того же дня.

Сколько хороших добрых врачей даже не подозревают, что настоящее их призвание – быть палачами!

Равнодушными, холодными, совершенно спокойными в своей жестокости. Сколько их таких? Дворников с лицами апостолов и руками убийц? Хороших учителей с привычками каннибалов и с застенчивостью все тех же людей; святых, которым место только в аду…

Сколько тайн, этих сокровенных загадок скрыто, спрятано среди нас и одновременно открыты, обнажены до последних пределов и всегда доступны всем нам, потому что всегда потеряны на всех дорогах, всегда лежат под нашими ногами, но никому неинтересны, никому не нужны. Они ведь кем-то уже раскрыты, кем-то разгаданы, кем-то, но не вами.

Откровенность всегда ненавидима и никому не нужна на самом деле. Мало кто задумывается настоящая сила, настоящие мужество всегда скрыты в ежеминутной, ежесекундной уязвимости, в допустимости ранимости в любой момент. Это заведомая обезоруженность, умышленная открытость и есть истинная сила, и одновременно наказание для всех тех, кто в злом смехе переступает все пороги святости, все виды слабости, все степени беспомощности, напрасно полагая, что ничего за это не будет, возмездие не придет, наказания не наступит. Наивные, они никогда не учитывают феномена целого, конечности бескрайнего. Нанесенная кому-то рана, причиненная кому-то боль на самом деле причиняется себе. Только рану эту мы ещё не видим, боль свою ещё не ощущаем. Но это лишь временно. На самом деле, всё близко. Мы все рядом…

03.02.2021

(времени снова нет)

В средневековой Японии я был одним из самых непобедимых самураев своего времени, страшным в беспощадности к своим врагам, за спиной которого долгие годы извивались гибельными протуберанцами красно-жёлтых солнц окровавленные языки бесчисленных кладбищ из поверженных мною.

И вот однажды, застыв в который раз в холодном равнодушии на краю какого-то поля, в спокойном ожидании очередной схватки такой привычной и такой страшной всегда для кого-то, я как опытный, всезнающий зверь, в яростном покое вглядывался в очередной раз в группу стремительно приближающихся ко мне самураев, которых было больше двух десятков и которые почти все знали, что сегодня умрут и с невыносимым обречённым напряжением уже следили, как я с расчетливостью самой смерти жду их. Число людей, которые должны были сейчас умереть от моих рук, давно меня не волновало. Одним взмахом меча за неуловимые секунды, за мгновения я даже не разрубал, расчленял их, нескольких сразу, почти одновременно. И быстро умерев, они даже не понимали этого сразу, с удивлением глядя ещё живым глазами на куски своих тел вокруг себя. Таково было чудовищное мастерство моего владения мечем.

И тут перед самым боем я вдруг заметил на кончике лезвия своего меча маленькую стрекозу чем-то похожую своими разноцветными невесомыми крылышками на диковинную бабочку. Красиво переливаясь в лучах восходящего солнца, она вдруг повернула ко мне свою головку и посмотрела на меня с нежностью самой вечности, своим невесомо хрупким, как кристалл снежинки, глазом. И в этот самый момент я с беспощадной отчётливостью для себя понял всю бессмысленность, всю напрасность предстоящего боя, ещё одних смертей во имя каких-то целей, которые только что каким-то необъяснимым образом уже перестали меня интересовать, освобождая навсегда от чего-то…