Валерий Якут - На излёте

Все было правильно. Конечно, правильно…, но он, скорее, внутренне ощущал правильность этого своего выбора, чем принимал его умом. Чувствовал, что жить так больше нельзя. Он был как та пуля на излёте – всю свою энергию растратил и, потеряв цель, уже работал и жил по инерции, не прилагая никаких усилий, не принося радости ни себе, ни своим близким.

Надоело скитаться по свету, воевать, проливая свою и чужую кровь непонятно за что и чувствовать при этом себя марионеткой в чьих-то жестоких и коварных планах, прикрываемых «государственными интересами».

Видно, пришла пора переосмысления того жизненного отрезка, который прошел, а точнее промелькнул, причем так стремительно, что когда, наконец, остановился в этой бессмысленной гонке и оглянулся назад с тем, чтобы заново понять и осознать себя в этой жизни, то пришел в ужас. Полжизни пролетело, а что он успел в ней сделать, кроме того, что родить дочь, да загубить пару десятков может быть ни в чем не повинных людей?

Еще начиная с училища и до недавнего времени примерно раз в полгода ему снился один и тот же сон, вернее сон с одинаковым концом – его, Казанцева, увольняют из Вооруженных Сил. При этом во сне всегда появлялось ощущение страха, какой-то бесперспективности и даже безысходности в жизни. И, просыпаясь в холодном поту, он с облегчением осознавал, что все случившееся происходило с ним не наяву. В каждом таком случае Сергей лишний раз убеждался в том, что страх остаться не у дел настолько силен, что перешел уже в плоскость его подсознания. Но вот уже года полтора этот сон ни в одном из вариантов ему не снится. А четыре месяца назад, прибыв из очередной загранкомандировки, он сам написал рапорт на увольнение, положил на стол удивленного секретаря партийной комиссии свой партбилет и ушел в плановый отпуск, озадачив тем самым Толю Кузнецова, своего непосредственного начальника. Бывает такое. Один раз проснешься вдруг и тебе приходит в голову, – а зачем и кому все это надо – то, что ты сейчас делаешь. Вот и у него тоже…

Потом были попытки всякого уровня руководителей беседовать с ним, наставляя «на путь истинный». Были и явные угрозы в его адрес, – ты, мол, просто так не уйдешь, отсюда раньше положенного времени уходят только двумя путями – в наручниках или ногами вперед, что, по сути, одно и то же.

Но Казанцев на все это уже не обращал внимания. Он сделал свой выбор, как когда-то его сделал, поступив на разведфакультет Рязанского десантного училища, или когда пришла пора идти на войну. Да и время уже было другое. Он, как и многие люди, находясь за границей и наблюдая за происходящими в Союзе процессами как бы со стороны, тоже понимал, что не только он сам, а и вся страна оказалась «на излете» и, живя еще по энерции, постепенно катится куда-то в бездну. Офицерскому же составу все это, прежде всего, было видно по состоянию Вооруженных сил – их обеспечению, отношению к ним высоких партийных чиновников и взаимодействию внутренних структур.

Сергей знал, что если в жизни что-то не получается, надо найти сначала лад с самим собой. Об этом ему в свое время говорил еще его тренер и учитель, старый китаец, а он был очень мудрым человеком. Надо все забыть и начать жизнь с самого начала, взяв с собой только один багаж – приобретенный в этой жизни опыт.

В связи с этим очень поучительна одна библейская притча, когда к Святому Антонию, живущему в пустыне, пришел молодой человек и попросил его совета: «Святой отец, я продал все, что у меня было и роздал деньги беднякам. Себе я оставил только незначительные вещи, которые понадобятся мне, чтобы выжить здесь. Я хочу, чтобы ты открыл мне путь спасения».

Святой Антоний попросил молодого человека продать те немногие вещи, которые у него остались и на вырученные деньги купить в городе кусок мяса.

Принести его он должен был, привязав к своему телу. Тот подчинился Святому. На обратном пути на него напали собаки и ястребы, каждый из которых хотел оторвать для себя привязанный кусок мяса.

– «Вот я и вернулся», – сказал юноша и показал свое исцарапанное, искусанное тело и изодранную одежду.

– «Тот, кто пытается сделать новый шаг и хочет сохранить немного от прежней жизни, оказывается изодранным в клочья своим прошлым», – отве-тил Антоний.

Конечно, легче сказать, чем сделать – практически перечеркнуть всю свою предыдущую жизнь в тридцать шесть лет, уже под сороковник. Об этом возрасте говорят: « В сорок лет ума нет, значит уже и не будет». Но если уж и перечеркивать все, то это надо сделать решительно и сразу, не оставляя для себя ни капли сомнения и, тем самым, шанса на отступление. Иначе будет действительно «мучительно больно…», да и сам процесс может затянуться до бесконечности, а это уже не жизнь, а мука сплошная.