Карин Слотер - Хорошая дочь

– Черт! – Ленор испугалась стаи собак, набросившихся на сетчатый забор.

Их остервенелый лай зазвенел, как тысяча молотков, одновременно ударивших по машине.

– Деревенская сигнализация, – прокомментировала Чарли.

Никто не мог войти в Низину, не будучи облаянным сотнями собак. Чем глубже входишь в район, тем больше видишь молодых белых мужчин: стоят у своих дверей, в одной руке – мобильник, а другая чешет живот под футболкой. Эти мужчины вполне работоспособны, но тяжелый физический труд, соответствующий их квалификации, их не привлекает. Они целый день курят травку, играют в компьютерные игры, крадут, когда им нужны деньги, колотят своих подружек, когда хотят оксикодона, отправляют детей на почту за пособием по инвалидности и своими замечательными поступками обеспечивают Чарли работой.

Она вдруг устыдилась того, что всю Низину мажет одной кулпепперовской краской. Чарли знала, что здесь живут и хорошие люди. Работящие мужчины и женщины, чей единственный грех – это бедность. Но ее реакция на атмосферу Низины была непроизвольной.

Когда она вернулась в школу после всего, что произошло, шесть кулпепперовских девочек разных возрастов сделали ее жизнь сущим адом. Замызганные гнусные сучки с длинными крашеными ногтями и злыми языками. Они травили Чарли. Крали ее карманные деньги. Рвали ее учебники. Одна из них даже наложила кучу дерьма в ее спортивную сумку.

Семейство это до сих пор настаивало: Чарли соврала, что видела Захарию с дробовиком. Кулпепперы решили, что разгадали хитрый план Расти: раз Дэниэл погиб, а Захария отправился в тюрьму, Куинны могли заполучить двухкомнатный трейлер и выплату – в действительности мизерную – по страхованию жизни. Будто человек, всю жизнь посвятивший борьбе за справедливость, обменял бы свои принципы на пару сребреников.

Тот факт, что Расти ни разу не попытался отсудить у их семьи хотя бы пенни, никак не смягчил эти дикие теории заговора. Кулпепперы продолжали свято верить, что Кен Коин сфабриковал многочисленные улики, найденные в трейлере и на теле Дэниэла. Что Коин убил Дэниэла, чтобы начать политическую карьеру. Что брат Коина, Кит, помог подменить улики в лаборатории штата.

В любом случае основным объектом их злости стала Чарли. Это она опознала братьев. Она не просто соврала, но и продолжала настаивать, что говорит правду. Поэтому убийство одного из братьев Кулпепперов и смертный приговор другого лежат целиком на ее совести.

В этом была доля правды: по крайней мере в случае с Захарией. Несмотря на активное сопротивление Расти, тринадцатилетняя Чарли выступала перед битком набитым залом суда и просила судью приговорить Захарию Кулпеппера к смерти. Она бы сделала то же самое и на суде над Дэниэлом, но Кен Коин лишил ее такого удовольствия.

– Что это за грохот? – спросила Ленор.

Чарли услышала, как воздух нарезают лопасти вертолета. Она рассмотрела логотип одного из новостных каналов Атланты.

Ленор протянула Чарли свой телефон.

– Прочитай, как нам проехать.

Чарли набрала код – свой день рождения – и прокрутила сообщение от Расти. Отец окончил юридическую школу Университета Джорджии и стал одним из ведущих адвокатов штата, но с грамматикой у него дерьмово.

– Здесь налево, – прочитала она и указала Ленор на дорогу у белого шеста с большим конфедератским флагом. – А у этого трейлера направо.

Пробежав глазами описание маршрута, Чарли поняла, что уже ездила по нему. Один из ее подзащитных сидел на мете и зарабатывал на это продажей мета другим таким же торчкам. Он и с ней один раз пытался расплатиться кристаллами. Получается, он жил в двух домах от Уилсонов. Она продолжила:

– Здесь направо и потом еще раз направо у подножия холма.

– Я засунула тебе в сумочку договор о твоем гонораре.

Чарли открыла рот, чтобы предложить ей засунуть договор куда-то в другое место и спросить, зачем он вообще нужен, но сама ответила на свой вопрос:

– Папа хочет, чтобы я представляла Уилсонов, и тогда сторона обвинения не сможет привлечь меня в качестве свидетеля против Келли.

Ленор посмотрела на нее, потом обратно на дорогу, а потом – снова на Чарли.

– Как так получилось, что ты не поняла этого еще полчаса назад?

– Сама не понимаю, – отозвалась Чарли.

Но на самом деле она все понимала. Потому что она травмирована. Потому что скучает по мужу. Потому что она, как идиотка, снова и снова ждет от отца, что он будет беспокоиться о дочери так же, как беспокоится о сутенерах, насильниках и убийцах.