Сергей Барботько - Игры с разумом

Развернувшись, Михаил ударил локтем в заднее окно, покрытое паутиной трещин, которые, казалось, ожили и, как щупальца, поползли дальше по стеклу. Он бил снова и снова, а потом и голыми руками, разрезая ладони в кровь, начал выталкивать битое стекло наружу.

Схватив водителя за воротник, он потащил его на заднее сиденье. Он тянул со всей силы, но тщетно – ноги водителя были зажаты искорёженной рулевой колонкой. Водитель застонал.

Мимо Михаила, в сторону разбитого окна, проплыла салфетка с формулой. Проводив её взглядом, он снова ухватился за водителя и потянул его с удвоенной силой, но большой пузырь воздуха вырвался из-под машины, и вода хлынула в салон, быстро накрыв его с головой.

Вода обжигала глаза. Задержав дыхание, Михаил ещё раз безуспешно потянул водителя. Бесполезно.

Бросив прощальный взгляд, он развернулся, протиснулся через разбитое окно и, оттолкнувшись от тонущей машины, поплыл к спасительной поверхности. Вынырнув, судорожно кашляя и жадно глотая воздух, он беспорядочно крутил головой. Где же помощь? С моста лишь доносились крики прохожих.

От ледяной воды немели мышцы, силы уже были на исходе. Уходя под воду, он продолжал хаотично двигаться, захлёбываясь и озираясь по сторонам широко раскрытыми глазами. Грудь пронзила острая боль. Картинки из детства и юности калейдоскопом пронеслись перед глазами.

Чёрные воды Яузы неторопливо уносили его дальше и дальше от моста.

«Где я?» Одинокая, кристально чистая мысль промелькнула, как разряд молнии.

Потом мозг накрыло словно лавиной – мысли искрами хаотично метались: ничто их не останавливало, ничто не прерывало. Как пчёлы во встревоженном улье, они роем кружили хоровод, сталкиваясь и перебивая друг друга, неслись наперегонки.

Странное ощущение тела. Вернее, полное отсутствие каких-либо ощущений.

«Что со мной? Почему я ничего не чувствую? Что случилось с моим телом? И есть ли у меня теперь тело? Как страшно!»

Страшно, но… ничто не ёкнуло в груди. Не взорвался пульс. Ноги не стали ватными.

«Ноги. Как иногда не хотелось идти на работу, аж тошнило от одной мысли. Как не хотелось! А сейчас всё бы отдал, всё, что у меня есть, чтобы пойти, побежать, понестись сломя голову. Отдал бы всё, что есть… Только, что у меня есть? Ах да, мысли.

Мыслю, следовательно, существую. Да, существую, но что значит такое существование? Тело без мыслей – просто растение, а что есть мысли без тела? Когда ты не знаешь, что происходит вокруг (да и происходит ли?), и не можешь никак среагировать и ответить».

«Так что же с моим телом? Надеюсь, оно в безопасности. А если нет? И что я почувствую, если оно умрёт? Или оно уже умерло? Оно – или всё же я? Я ведь ничего даже не почувствую и не догадаюсь, что произошло. Не успею испугаться, не смогу закричать, заплакать. Сколько это будет продолжаться? Вечность наедине с мыслями?»

«Интересно, сколько времени я уже в таком состоянии? С какой скоростью я думаю? Прошёл только час или целый год? И что для меня год, час, минута? Как мне ориентироваться во времени, как мне его считать? В мыслях? Десять, сто, тысяча мыслей тому назад? Да и какая теперь разница?!»

Одиночество… Некому рассказать. Некому поплакаться. Не с кем даже поругаться. Бесконечный монолог с самим собой. Или всё же диалог?

«Я заложник своих мыслей. Заключённый. Но это неправильно, контроль всё-таки у меня. Я могу их игнорировать или даже могу управлять их существованием – могу просто не думать. Вот так…»

На какое-то время они исчезли. Полная пустота.

Нестерпимо пусто.

Поток мыслей с новой силой обрушился на него.

«Нет, так больше продолжаться не может! Но как это изменить? Мне нужен контроль, мне нужен контроль над моим телом, в каком бы состоянии оно ни было. Неважно…»

Вспышка.

Со всех сторон его окутал мягкий, рассеянный свет. В сознание ворвались тысячи, миллионы ощущений, запахов и звуков. Мозг лихорадочно пытался в них хоть как-то разобраться, упорядочить.

Какое-то чувство изнутри разрывало его тело.

Боль.

Боль, волнами пройдя по телу, молотом ударила в голову. Сжаться бы в клубок, замереть, но тело не слушалось.

Нереальные ощущения лились через край – каждый сантиметр кожи чувствовал прикосновения. Что-то тёплое и мягкое. А звук – что-то неопределённое, какая-то какофония звуков. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

«Сердце. Я чувствую каждый удар! И даже эта боль – такая яркая и острая – как хороша эта боль!»