Марго Эрванд - Триггер

– Патрик! – взволнованно зову я, вскакивая с кровати.

От резкого подъёма у меня темнеет в глазах, и, прежде чем выйти из комнаты, я прислоняюсь к стене и делаю глубокий вдох. Доктор Дюбуа, выписывая меня из больницы, предупреждал о таких сюрпризах. Но в моём случае фраза «предупреждён, значит вооружен» совершенно бесполезна. Я учусь только на своих ошибках, если вообще поддаюсь обучению.

Рывком открываю дверь и тут же натыкаюсь на сына. Он стоит посреди комнаты и прижимает к уху телефонную трубку. Вероятно, он не был готов к моему эффектному появлению, потому как от неожиданности не только вздрогнул, но и резко замолчал. Поспешно натягиваю на лицо виноватую улыбку и, приглаживая взлохмаченные ото сна волосы, тихонько спрашиваю:

– Кто это?

– Папа, – отвечает Патрик, и прежде, чем он возобновляет своё общение с блудным родителем, мы успеваем обменяться красноречивыми взглядами. Патрик горд и счастлив тем, что отец про него не забыл. А я… едва ли мне удаётся скрыть своё раздражение.

Широко зевая, шлёпаю босыми ногами на кухню, недовольно выковыривая из уголков глаз остатки сна. Тяжело вздыхаю, отправляя в кофеварку полную ложку кофе.

– Ты поднимешься? – долетает вопрос Патрика, и меня словно бьёт током.

Взволнованно таращу глаза, всем своим существом обращаясь в слух. Мэтью не переступал порога этой квартиры с тех пока, как собрал чемоданы и ушёл. И он не был готов пренебречь этим решением ни тогда, когда Патрик с высокой температурой неделю лежал дома, ни позже, когда у меня случился нервный срыв и я перешла от пустых угроз к активным действиям. Даже из больницы после аварии меня забирала Рейчел. Однако, несмотря на это, Мэтью часто виделся с Патриком и регулярно угрожал мне полной опекой над сыном. Но для того, чтобы он захотел нарушить установленное им же негласное правило, должны быть веские причины. Неизвестность сводит с ума. Напряжение в комнате становится осязаемым. Я перестаю дышать.

– Хорошо, я сейчас оденусь и спущусь, – внезапно говорит Патрик, заканчивая разговор.

«Ложная тревога», – кричит мой мозг, и я с облегчением вздыхаю.

Когда за Патриком закрывается дверь, я подхожу к окну и украдкой наблюдаю за своими мужчинами. Мэтью треплет золотистые волосы сына, и я вижу, как они улыбаются, крепко взявшись за руки. Шум улицы уносит прочь их голоса и радостный смех, но мне не нужно быть рядом, чтобы продолжать чувствовать нас семьёй. Да, Мэтью предал меня. Обманул. Но даже сейчас, глядя на него с высоты четвёртого этажа, я чувствую, как моё сердце щемит от радости. Я всё ещё люблю его. И я верю в нас. Всё, что нужно, это немного терпения. А я умею ждать.

Красный «Чероки» Мэтью плавно выезжает с парковки, вливаясь в общий поток машин, и вскоре исчезает за поворотом, зарождая в душе странное чувство тревоги.

***

Я с силой толкаю тяжёлую деревянную дверь. Она протяжно скрипит, открывая передо мной чёрный квадрат. Робкие шаги уверенно ведут меня к цели. Я иду, ориентируясь на сдавленное мычание. Я знаю: она здесь, и она меня ждёт. Над ней висит тусклая лампа. Этого достаточно, чтобы заметить глубину её синих глаз. Я опускаюсь перед ней на колени. Я хочу быть ближе к ней, хочу прикоснуться к ней, но… это не моя рука. Неведомая сила оттягивает меня назад. Я наблюдатель. Крепкий мускулистый мужчина стоит ко мне спиной. Его голое тело напряжено, влажные тёмные волосы взлохмачены. Он издает непонятный звук, похожий на рык. Кажется, они меня не видят, и только тигр на его плече разъярённо скалится. Он единственный чувствует моё вторжение. Блондинка блаженно стонет, выгибая спину. Я подбегаю к ним. Я хочу быть замеченной. Ещё один твердый шаг вперёд – и невидимая сила бьёт меня прямо в нос. Вскрикиваю от адской боли, открывая глаза. Я стою на пороге своей квартиры. И моим противником в непостижимой схватке стала входная дверь. Морщась, растираю нос пальцами, оглядываясь вокруг. Куда это я собралась? А может быть, я только вернулась?

Я всё ещё чувствую специфический запах подвала и, кажется, даже слышу сладостные стоны. Смотрю в глазок. Я не вижу ни голого соседа, ни блондинки. Никого. Оборачиваюсь назад. Холодная пустота дышит на меня из знакомого периметра комнаты. Что, чёрт возьми, происходит?

– Патрик! – зову я. – Ты дома?

Тишина. Необъяснимое чувство тревоги удушливой волной поднимается к горлу. Задыхаясь, я влетаю в комнату к сыну. Его нигде нет. Смотрю на время. Может быть, он ещё в школе? Нет. Сегодня суббота. Пытаюсь вспомнить, что было утром, может быть, он с отцом. Эта мысль кажется нелепой и всё-таки это единственное, что у меня есть. Я хватаюсь за эту возможность, как за соломинку. Возвращаюсь в гостиную и трясущимися руками набираю номер Мэтью.