– Постойте. Я должна предупредить вас...
– Да?
– Вы увидите совсем не то, чего ожидали.
Маура застыла в нерешительности. Над ухом жужжали насекомые, изголодавшиеся по свежему мясу. Она глубоко вздохнула и откинула простыню.
Некоторое время она молча смотрела на мертвое лицо, не в силах произнести ни слова. Ее шокировали не выдавленный левый глаз и не рукоятка отвертки, торчавшая из него. Все это детали для протокола вскрытия. Нет, ее ужаснуло лицо мертвеца.
– Он слишком молод, – пробормотала она. – Этот мужчина слишком молод для Элайджи Лэнка.
– Я бы сказала, что ему лет тридцать, тридцать пять.
Маура судорожно выдохнула.
– Я не понимаю...
– Вы ведь заметили, верно? – тихо произнесла Риццоли. – Черные волосы, зеленые глаза.
"Как у меня".
– Я хочу сказать... конечно, у миллиона парней волосы и глаза такого же цвета. Но сходство... – Джейн немного помолчала. – Фрост тоже заметил. Мы все обратили внимание.
Маура накрыла труп простыней и отшатнулась, словно решив сбежать от правды, которая неумолимо пялилась на нее с мертвого мужского лица.
– Доктор Бристол уже в пути, – сказал Фрост. – Мы подумали, что вам не захочется делать это вскрытие.
– Тогда зачем вы меня вызвали?
– Вы ведь сами сказали, что хотите быть в курсе, – объяснила Риццоли. – И я вам обещала. И еще потому... – Джейн взглянула на закрытое тело. – Потому что рано или поздно вы все равно узнаете, кто этот человек.
– Но мы ведь не знаем, кто он. Сходство всего лишь домыслы. Но не доказательство.
– Есть кое-что еще. Мы узнали об этом сегодня утром.
Маура взглянула на нее.
– Что?
– Мы пытались разыскать Элайджу Лэнка. Перелопатили кучу информации, где могло промелькнуть его имя. Аресты, транспортные билеты, все. Сегодня утром пришел факс из Северной Каролины. Свидетельство о смерти. Элайджа Лэнк умер восемь лет назад.
– Восемь лет назад? Выходит, это не он был с Амальтеей, когда она убивала Терезу и Никки Уэллс.
– Нет. К тому времени Амальтея уже работала с другим партнером. Который заменил Элайджу. Чтобы продолжить семейный бизнес.
Маура отвернулась к озеру. Зеркальная гладь воды слепила глаза. "Я не хочу слышать продолжения, – подумала она. – Я не хочу этого знать".
– Восемь лет назад Элайджа умер от сердечного приступа в госпитале Гринвиля, – продолжала Риццоли. – Он обратился в отделение скорой помощи с жалобой на боль в груди. Согласно записям, в госпиталь его доставили члены семьи.
"Семьи".
– Его жена Амальтея, – произнесла Риццоли. – И их сын Сэмюэл.
Маура глубоко вдохнула воздух, который пах разложением и летом. Жизнь и смерть сплелись в едином аромате.
– Извините, – сказала Риццоли. – Извините, что пришлось сказать вам это. Впрочем, вполне вероятно, что мы ошибаемся насчет этого человека. Возможно, он вовсе не имеет к ним отношения.
Нет, они не ошибались, и Маура это знала.
"Я все поняла, когда увидела его лицо".
* * *
Когда в тот же вечер Риццоли и Фрост вошли в бар Джей Пи Дойла, полицейские, толпившиеся у барной стойки, встретили их громкими приветственными возгласами и аплодисментами, отчего Джейн даже смущенно вспыхнула. Черт, даже те, кто не испытывал к ней симпатий, проявили профессиональную солидарность и аплодировали ее успеху, который как раз в этот момент освещался на телеэкране в пятичасовом выпуске новостей. Когда Риццоли и Фрост подошли к стойке, толпа начала скандировать их имена, а радушный бармен уже выставил для них стаканы с напитками. Для Фроста – порцию виски, а для Риццоли...
Большой стакан молока.
Когда все кругом зашлись от хохота, Фрост наклонился к Джейн и прошептал на ухо:
– Знаешь, у меня сегодня что-то желудок расстроился. Хочешь, махнемся?
Самое забавное заключалось в том, что Фрост действительно любил молоко. Она подвинула ему свой стакан и попросила у бармена колы.
Пока Риццоли и Фрост лакомились орешками и потягивали свои целомудренные напитки, коллеги по очереди подходили к ним, чтобы пожать руку или похлопать по плечу. Джейн тосковала по своему излюбленному элю "Адамс". Ей вообще многого не хватало – мужа, пива. И тонкой талии. И все-таки сегодня был хороший день. День, когда одним преступником становится меньше, всегда удачный.
– Привет, Риццоли! Мы тут принимаем ставки. Двести баксов за то, что у тебя будет девочка, и сто двадцать – что мальчик.
Она оглядела бар и заметила, что к стойке подошли детективы Ванн и Данливи. Толстый хоббит и тонкий хоббит держали в руках одинаковые пинты "Гиннеса".
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу