Робин Кук: Кома

Памяти моего отца, с признательностью моей матери и благодарностью к Шэррон

В операционной номер восемь на операционном столе лежала на спине Нэнси Гринли, смотря вверх на хирургическую безтеневую лампу, похожую на литавры, и пытаясь успокоиться. Она уже получила несколько предварительных инъекций, которые, как ей сказали, должны сделать ее сонной и счастливой. Но это было не так. Нэнси стала еще более нервной, чем до уколов. Хуже всего было ощущение полной беззащитности. В свои двадцать три года она никогда еще не была так смущена и уязвима. Ее укрывала белая льняная больничная простыня с обтрепанным краем и маленькой дыркой в углу. Она не знала, почему, но это ее беспокоило. Под простыней на ней была только больничная рубаха до пояса, завязывающаяся сзади на шее и оставляющая спину открытой. Кроме этого были гигиенические салфетки, пропитанные, как она знала, ее собственной кровью. В этот момент Нэнси больницу боялась и ненавидела, и всего больше хотела выскочить в коридор и убежать. Но она этого не делала. Она боялась кровотечения больше, чем жестокой отчужденной атмосферы больницы. И то, и другое заставляло ее остро осознавать свою смертность, а с этим чувством ей редко приходилось сталкиваться в жизни.

В 7.11 утра небо на востоке над Бостоном было светло серым. Сплошной поток машин с включенными фарами направлялся в город. Температура воздуха была чуть выше нуля, и пешеходы на улице бежали каждый по своим делам. Голосов не было слышно, только шум машин и ветра.

Внутри Бостонского Мемориального госпиталя все было по-другому. Мощная флюоресцентная лампа освещала каждый квадратный дюйм операционной. Суетливая деятельность и возбужденные голоса возвещали начало операций ровно в 7.30. Они свидетельствовали о том, что скальпель неминуемо коснется кожи в 7.30. К этому времени пациент должен быть доставлен, подготовлен, завершена премедикация и готов инструментарий.

Итак, в 7.11 работа в оперблоке и восьмой операционной шла полным ходом. Это была самая обычная операционная госпиталя. Ее стены были окрашены в нейтральный цвет, пол был из полихлорвинила. На 7.30 утра 14 февраля 1976 года в восьмой операционной была назначена рутинная гинекологическая операция – выскабливание полости матки. Пациенткой была Нэнси Гринли, анестезиологом – доктор Роберт Биллинг, ординатор второго года, операционной сестрой – Рут Дженкинс, помощницей медицинской сестры – Глория Д'Матео. Хирургом был Джордж Мейджор – новый молодой коллега заслуженных акушеров-гинекологов госпиталя, – сейчас он находился в соседней комнате и одевал хирургический костюм в то время, как остальные напряженно работали.

Кровотечение у Нэнси Гринли продолжалось уже одиннадцать дней. Оно началось как обыкновенная менструация, и Нэнси не испытывала неприятных ощущений, кроме, пожалуй, некоторого спазма в низу живота в первый день месячных. Но, хотя болей и не было, кровотечение не прекращалось. Каждое утро Нэнси просыпалась с надеждой, что сегодня все пройдет, но досадное кровотечение все продолжалось. Ее страхи после телефонных консультаций сначала с медсестрой доктора Мейджора, а потом и с ним самим исчезали на все более короткое время. И что самое главное, эта мучительная неприятность произошла, как это всегда бывает со всеми неприятностями, в самое неподходящее время. Ее приятель Ким Деверо из юридической школы Дьюка должен был на днях приехать в Бостон на весенние каникулы.

Они хотели провести вместе неделю, катаясь на лыжах в Киллингтоне. Все бы устроилось самым наилучшим образом, а кровотечение все портило. Эта мысль не покидала ее. Нэнси была хрупкой привлекательной девушкой с аристократическими чертами лица и чрезвычайно заботилась о своей внешности. Даже невымытые волосы лишали ее равновесия. И непрекращающееся кровотечение заставляло ее ощущать себя нечистой, непривлекательной, выводило из себя. В конце концов оно просто пугало ее.

Нэнси вспоминала себя лежащей на кушетке с ногами, закинутыми на спинку, и читающей редакционную страницу "Глоб". Ким в это время смешивал на кухне коктейли. Вдруг у нее появилось странное и необычное ощущение чего-то теплого и мягкого во влагалище. Ни боли, ни дискомфорта не было совсем. Это ощущение поначалу смутило Нэнси, но затем она почувствовала, как намокает нижнее белье и что-то течет по ногам. Почему-то не особенно испугавшись, она подумала, что кровотечение усилилось, и кровь идет очень быстро. Не двигаясь, она повернула голову в сторону кухни и позвала: