Дэвид Болдаччи - Абсолютная память

– Весь город сдувается, – заметила Джеймисон, когда они проходили мимо закрытого магазина. – Скоро мне придется писать только о банкротствах и потерях права выкупа.

Они взяли кофе и уселись за маленький столик в глубине. Декер смотрел, как журналистка сыплет сахар в свою чашку.

– О чем вы хотели поговорить? – прямо спросил он.

– Декер, я прошу прощения за статью. Теперь я понимаю, что вы ее не заслужили. Я не думаю, что вы имеете какое-то отношения к случившемуся с вашей семьей. Как вы сами сказали, я считаю, это какой-то психопат, который хочет сначала уничтожить вас, а потом убить. Он использовал меня, и я тут же заглотила приманку, поскольку могла написать статью. Но это заставило меня задуматься, зачем. В смысле, как можно не знать, почему какой-то человек объявил вам такую вендетту?

Декер отпил кофе, глядя ей в глаза, но ничего не сказал.

– Я уверена, что вы скрипите мозгами, пытаясь понять то же самое, – добавила она.

– Так и есть.

– Это должно быть каким-то личным делом, – сказала она.

– Убийство всегда личное дело.

– Нет, я имею в виду другое. Бриммер сказала мне, что убийца оставил пару сообщений. Опять же, она не сказала, что в них говорится, но они, похоже, адресованы лично вам.

Декер молчал, но его взгляд подсказывал Алекс, что он заинтересовался.

– Так что я занялась раскопками.

– Относительно чего?

– Относительно вас.

– Как?

– Я репортер. У нас есть способы.

– И что вы нашли?

– Вы из Берлингтона. Величайшая спортивная звезда этого города. Молодой человек, который преуспел.

Это замечание заставило Декера вспомнить о школьном шкафе с наградами.

– Стрелок забрал из шкафа в Мэнсфилде все награды с моим именем.

Женщина выпрямилась. Она выглядела одновременно удовлетворенной и озадаченной.

– Интересно, когда он это сделал. Наверняка не в день стрельбы. Он не стал бы таскать с собой лишний груз.

– Есть способы, – сказал Декер. – Но сейчас я не могу в это вникать. Может, однажды вы напишите об этом целую статью.

– Таким образом, – сказала она, – вопрос сводится к следующему – был ли это человек из Берлингтона, который все годы точил на вас зуб? Футбольная звезда против обычного человека, ревнующего к вашему успеху? Кража наград может свидетельствовать о том, что это кто-то местный. Человек, с которым вы учились в Мэнсфилде? Когда вы отправились в колледж, он мог решить, что вы исчезли навсегда, а потом вернулись, стали копом, детективом и все такое. И все годы его ненависть росла и зрела, пока у парня не сорвало крышу.

– У парней, – произнес Декер.

– Парней? Вы хотите сказать, он не один?

– Вы не сможете об этом написать. – Декер склонился к ней. – Александра, вы действительно не сможете об этом написать. Если он это прочтет, то решит, что вы знаете намного больше. А это больше может быть опасным для него. И тогда опасность придет к вам.

– Декер, я все поняла. Вы успешно напугали меня в прошлый раз. Я не выхожу из дома без баллончика, на телефоне все время стоит быстрый набор «девять-один-один»…

– Но вы вернулись. Сейчас вы пытаетесь помочь мне разобраться в этом деле. Они могут следить. Зачем рисковать?

– Я пошла в журналистику не ради безопасности. Я выбрала эту работу, потому что хотела рисковать. В этом смысле у нас с вами много общего.

– Это почему?

– Я полагаю, что опаснее профессионального футбола и работы в полиции может быть только участие в боевых действиях. Так что вы – рисковый человек. Я тоже. И если тем временем мы можем делать что-то хорошее, почему нет? Итак, можете ли вы вспомнить каких-нибудь парней из тех времен, которые вас ненавидели?

– Я был хорош в спорте, но больше ни в чем не выделялся. И я не был придурком. Был веселым. Дурачился. Заставлял людей смеяться. Иногда неуклюжим. Мне было далеко до мистера Совершенство. В общем, ничего особого, за исключением футбольного поля.

– Мне сложно представить, как вы дурачитесь.

– Люди меняются.

– Вы изменились, верно?

Декер сделал еще один глоток кофе.

– Люди меняются. Я не исключение.

– Люди определенно меняются. Но я думаю, вы изменились сильнее многих.

– Что именно вы имеете в виду?

– Тот удар. Я смотрела его на «Ю-тьюб».

– Повезло вам.

– Жуткое зрелище. Даже не представляю, каково было вам.

– По правде говоря, я его не помню. Потом мне сказали, что я обделался. Такие жестокие столкновения подавляют центральную нервную систему. В предсезонку экипировочные парни приходят после игры, чтобы убрать подальше все пояса с дерьмом, пока их не увидели фанаты. Вместе с окровавленными шлемами и формой. И держат репортеров снаружи, пока парни сидят в тренерской комнате после матча, чтобы те не услышали их крики. Дают игрокам нашатырь или обезболивающие, чтобы те могли выйти поговорить с прессой, и никто не заметил у них нехватки половины мозгов.