Ирина Дегтярева: Локация «Берег»

Олег запросил в архиве все дела, в которых так или иначе упоминалась ЮАР, Герман Кройс и проект «Берег». Теперь необходимо было ждать, пока подберут все эти документы. Он небезосновательно надеялся, что для него материалы найдут побыстрее, учитывая знакомство с Николайчуком Леонидом Степановичем – заместителем начальника подразделения архива.

Месяц назад Ермилов начал общаться с ним волей не случая, но волей Сорокина. Сергей Романович попросил помочь. Племянник архивиста попал в аварию и требовалась юридическая консультация. Олег не только проконсультировал, но и помог, используя свои связи в ГИБДД, которое по привычке называл ГАИ. Даже съездил в управление с племянником, которому грозила потеря прав. Николайчук оказался человеком благодарным и обещал ускорить насколько это возможно поиски документов в архиве.

Ермилов в обеденный перерыв предпринял еще один «ход конем»… Он буквально на днях встретил своего бывшего однокашника по юридическому институту в одном из коридоров ФСБ. Николай Чиграков уже много лет служил тут следователем. В здании на Лубянке он бывал не часто, поскольку следователи ФСБ располагаются в Лефортово. Николай недоумевал, почему Олег захотел вместо продолжения успешной карьеры следователя стать оперативником. Но главное, он между делом вдруг вспомнил их институтского декана Евгения Анатольевича Рукавишникова.

– Ты же у него в любимчиках ходил, – сказал долговязый Чиграков с иронией в голосе. Он зашелся кашлем заядлого курильщика. – Так вот я слыхал, что он сейчас в МГИМО работает. Твои пацаны куда собираются поступать?

– Да им только по тринадцать исполнится. Школу бы закончили. Обалдуи те еще, особенно Петька.

Теперь, вспомнив этот разговор с Чиграковым, Олег покопался в записной книжке, сделал несколько звонков однокашникам, узнал телефонный номер Рукавишникова и, купив бутылку конька, отправился в МГИМО.

Евгений Анатольевич принял его в ректорате с широкой улыбкой и объятьями. Он макушкой едва доставал Ермилову до плеча, старенький, с пушком на голове, оставшимся от когда-то густой каштановой шевелюры. Рукавишников напоминал гнома из сказки, такой же добродушный и странноватый. Приняв благодушно презент, он, не мешкая, добыл для бывшего любимого ученика несколько брошюр из секции библиотеки, обозначенной «Для служебного пользования», особенно после того, как Олег сказал, где теперь работает.

Вернувшись на работу, Ермилов занимался текущими делами и вышел из здания ФСБ довольно поздно. С удовольствием снял пиджак и закинул его на плечо, продев указательный палец в петельку на вороте. Раскаленный за солнечный день город словно старый кот вытянул лапы и нежился в лучах заходящего солнца. Тени от домов стали длинными, освещение теплым и рассеянным, к метро тянулись служащие с портфелями, а кто-то наоборот, приехал гулять в вечерний центр, в основном молодежь – катались на велосипедах и скейтах. Поглядев на это, Ермилов вспомнил, что сыновья – Петька и Васька двенадцатилетние двойняшки, с весны выпрашивали скейтборды. Подумав, что дороже встанет лечить переломы и ссадины, Олег отверг свой гуманистический порыв приобрести им доски.

Он приехал на Киевский вокзал, купив по дороге плоскую продолговатую корзинку с малиной и, устроившись у окна в электричке, стал глядеть в окно, где темнело с каждой минутой. Колеса постукивали на стыках, будто наматывая на железные колеса остатки дневного света.

Зажглись фонари на станциях… За электричкой параллельно тянулась прерывистая лента квадратов света от окошек поезда, напоминавшая киношную пленку. Электричка проехала Переделкино, Мичуринец, Внуково, Лесной городок…

Люська с детьми отдыхала на даче. Она неделю как ушла в отпуск, прекратив на время свою бурную деятельность в адвокатской конторе. Олег предвкушал ужин в семейном кругу, но с тоской подумал, что Люська сейчас опять будет страдать по поводу того, что он-бездельник никак не покрасит их старый облезлый «финский» домик. Дача сгниет и рухнет на головы детей и на нее – несчастную женщину, связавшую свою жизнь с этим безруким человеком.

Этот «безрукий человек» рассчитывал смягчить ежевечерний гнев Люськи корзинкой с малиной. Сойдя с электрички и сосредоточенно преодолев выщербленную бетонную платформу, на которой легко было сломать ногу, Ермилов перешел рельсы, осязая знакомые запахи – железной дороги, раскаленной за день на солнце, гудрона, угольного дымка и жареной картошки от ближайших к станции дачных домиков. Отсюда виднелась и серая шиферная крыша ермиловского дома. В окнах не горел свет, что удивило Олега. Но в проезде около своего участка он наткнулся на Люську и мальчишек, которые вышли его встречать.