Елена Ляпина - Обряд ведьмы

Вдруг где-то наверху раздался знакомый смешок. Гришка голову поднял – она. Сидит на скале, хвостом машет, глазами изумрудными сверкает, хохочет, показывая мелкие острые зубки. Тут на Гришку нашло невероятное – влюбился он без памяти. Она и рада – спрыгнула со скалы и в морской пене растаяла.

Как Гришка домой вернулся, сам не помнит. Только на следующий день после исчезновения, вдруг из колодца вынырнул. Хорошо, что ведро опущено было. По цепи и взобрался. Весь мокрый в избу вошел. Дома никого не было. Наскоро обсушился и переоделся. Когда все пришли, то рассказал, что до делянки бегал. Уши ему надрали. Только сестра заметила, что в сарае на оглобле его вещички сушатся. Пристала с расспросами. Он ей всё и выложил.

С тех не было покоя Гришке. Ни на одну девку не смотрел. Сколько его не уговаривали жениться. Всё по своей русалке воздыхал. Сорок лет уж мужику, а всё на реку бегал, ждал, что покажется.

Сестра всё же уловками пыталась брата познакомить, а он ни в какую. Но однажды сказал, что время и ему пришло, скоро жениться. Сестра обрадовалась и давай у него допытываться, кто ж такая, что братца покорила. А Гришка молчит и посмеивается. «Узнаешь!» – только и был ответ. В тот день они крышу крыли. Жара стояла знатная. Гришка с другими мужиками пошел искупнуться, освежиться. Перед этим попрощался со всеми, обнял крепко, это как-то странно сестре показалось.

Первый с обрыва прыгнул и не выплыл. Сердце в один миг остановилось. Так и ушел видимо к своей невесте-русалке. Говорят, во время похорон на кладбище какую-то девушку нездешнюю видели в темно-зеленом платье».

– Ну и жуть, – выдохнула я. – И впрямь это всё на самом деле было?

– Так рассказывают, – пожал плечами Илья.

Но я не поверила, не могло такое произойти на самом деле, скорее всего это деревенские байки или Илья всё это прямо сейчас выдумал.

От Нижних до Верхних Зыбунов было, наверное, километра два, и за разговорами мы не заметили, как дошли до цивилизации и сразу окунулись в море звуков. Всюду слышался собачий лай и детский смех. Несмотря на рабочий день и полуденный час, деревня жила: ездили машины и трактора, ходили люди. При чем молодежь одета была по-модному, не то что Зойка, и я в своей старой футболке и шортах вдруг почувствовала себя не в своей тарелке. Словно из глухой деревни приперлась на городской праздник.

– Вон там магазин. – Илья показал на небольшой холм. – Дойдешь сама?

– Конечно, – ухмыльнулась я.

– Тогда пока. Ещё увидимся. – Илья вскочил в седло велосипеда и умчался в сторону города.

Я поднялась на холм. Здесь, видимо, был самый центр Зыбунов. Большое обветшалое здание с двумя колонами судя по всему служило раньше для деревенских клубом. Теперь около него на лавочках стайками собирались бабушки. По бокам от клуба, распахнув свои двери летнему зною, располагались два почти одинаковых деревянных магазина, выкрашенные, конечно же, в зеленый цвет. Только один назывался «1 000 мелочей», а второй «Продуктовый».

Из любопытства я заглянула в «1 000 мелочей». Тут продавали кучу всяких вещей – начиная от швейных иголок и заканчивая микроволновками. Даже ковры висели и, занимая почти всё пространство, стояли большие садовые качели. Две женщины перебирали подушки, а какой-то старик примерял высокие резиновые сапоги.

– Проходите, выбирайте, – ко мне подскочила небольшого роста женщина очень приятной наружности, – вы недавно у нас? Дачница?

– Ага, – кивнула я.

– Тогда возьмите галоши. Вышли в огород, сунули ноги в галоши и пошли, ничего не надо завязывать и застегивать. По мокрой траве прошлись, вернулись, скинули на крыльце, а ноги сухие. Купите, не пожалеете, ещё мне спасибо скажите! – И она выложила на прилавок пару блестящих черных галош.

Я подумала, что, наверное, удобно, особенно по нашему заросшему огороду. Они стоили недорого, и я для прикола купила.

Ещё на входе в «Продуктовый» я почувствовала офигительный запах свежеиспеченного хлеба. Ни в одном городском супермаркете или в пекарне я ничего подобного не ощущала. У меня даже непроизвольно слюньки потекли. Формовой белый хлеб лежал в деревянных лотках, и продавщица, ловко поддевая его щипцами, укладывала в полиэтиленовые пакеты.

Передо мной было немного людей. Около кассы я узнала женщину с вокзала. Она была всё в том же коричневом платье, черные волосы аккуратно зачесаны и забраны в пучок. Как только женщина покинула магазин, продавщица громко вздохнула:

– Эх, жаль Руфину. Единственная дочь пропала. А какая Роза красавица была!