Е. Гитман - 24 секунды до последнего выстрела

***

Эмили и Сьюзен подошли ко входу в Гайд-парк ровно в назначенное время. Себ увидел их издалека и невольно засмотрелся. Сьюзен подросла, как он мог судить, вытянулась на несколько сантиметров. На прогулку она надела белое платье с пышной юбкой и розовую курточку, а две светлые косички были повязаны пышными бантами, очень нарядными. Крепко держась за руку матери, она постоянно озиралась по сторонам – и вдруг, стоило им перейти дорогу, рванула вперёд с визгом: «Папа!».

Себ подхватил дочь на руки и крепко прижал, поцеловал по очереди в обе щёки и с неохотой поставил на землю.

– Привет, принцесса, – сказал он мягко и наклонился, чувствуя, что на лице сама собой появляется широкая улыбка.

Он соскучился. Ужасно.

А Сьюзен и правда изменилась за полгода. Себ даже не мог точно сказать, как именно, но было заметно, что она стала старше, а взгляд голубых глаз сделался серьёзнее.

– Я скучала! – Сьюзен снова обняла его за шею. – Тебя долго не было.

– Я работал, – тихо сказал Себ, думая, что готов держать её в объятиях вечно, – прости.

– Я не сержусь, – она вывернулась и поправила курточку, – но больше не уезжай так надолго. Ты не попал на спектакль. Я играла мышку!

– Ничего себе, – Себ положил руку ей на плечо, – и ни слова мне не сказала по телефону?

– Я думала, ты приедешь, и будет сюрприз, а ты всё пропустил. Но мама сделала для тебя фотографии. Да, мам?

Эмили как раз подошла к ним, улыбнулась и сообщила:

– Вы пугающе похожи.

Все так говорили, но Сьюзен, несомненно, была его улучшенной в десятки раз копией.

– Сью, руки! – тут же сменила тон Эмили, и Сью виновато убрала руку ото рта. – У неё появилась привычка грызть ногти, никак не отучу. Итак, что – мам?

– Я говорила про спектакль, – пояснила Сьюзен, – и про фотографии.

Эмили клятвенно пообещала показать вечером всю стопку, и они двинулись на прогулку, держа Сьюзен за руки с обеих сторон. Сьюзен делилась новостями, повторяя и те, которые озвучивала по телефону, Эмили время от времени вставляла комментарии, а Себ кивал и улыбался. Ему было хорошо.

Впрочем, идиллия длилась недолго – вскоре разговоры надоели Сьюзен. Она сначала отбежала в сторону, чтобы посмотреть на белку, потом спросила, можно ли ей сорвать цветок (Эмили запретила), выпросила мороженое, а получив рожок, пошла чуть впереди, задумавшись. Так было всегда: поболтав и наведя шороху, Сьюзен предпочитала замолчать и погрузиться в свои мысли.

– Ты отлично выглядишь, – сказал Себ, когда Сьюзен отошла, и не соврал.

Эмили выглядела великолепно: тоненькая, с тёмными волосами, которые отпустила до середины спины, белокожая и всё так же похожая на дорогую фарфоровую куклу из маминого серванта.

– Спасибо, ты тоже. Только ещё сильнее загорел.

– Сойдёт, – пожал плечами Себ. Он не сомневался, что в Лондоне загар смоется за полгода.

– И оброс.

– Отстригу, – он фыркнул. Действительно, оброс, сам замечал, но пока было лень возиться с машинкой и ровнять волосы под привычные семь миллиметров.

– Не надо. Тебе так лучше. И уже ведь можно, да?

– Мне неудобно, – он провёл пальцами по волосам. По-хорошему, надо было уже сантиметра полтора снимать, если не два.

Какое-то время они шли молча, наблюдая за Сьюзен. Со стороны, пожалуй, их легко было принять за супругов.

– Ты остаёшься? – тихо спросила Эмили.

– Да, – отозвался Себ, немного помолчав, – да, хватит с меня. Буду жить в Лондоне. Знаешь… сниму себе что-то поприличнее. Куплю кровать. Хотя и так неплохо. У меня есть горячий душ, интернет, дверь в спальне. Кажется, я начал это ценить.

Эмили рассмеялась, потом вздохнула:

– Ушам не верю, Басти. Но я рада. И Сьюзен будет счастлива, она скучает по тебе.

– Я по ней тоже.

Они дошли до пруда, Эмили извлекла из сумки батон белого хлеба, и Сьюзен умчалась кормить лебедей и уток.

Стоять недалеко от воды и смотреть на Сьюзен было приятно. Эмили зябко повела плечами, и Себ накинул на неё свою куртку. Потом вздохнул и начал неприятный разговор:

– Я говорил со Сьюзен по телефону две недели назад. Она рассказала мне о твоём парне. Джексон, так? – плечи Эмили (Себ видел боковым зрением) напряглись, на лице появилось упрямое выражение.

– Это моё дело. И прости, Басти, тебя никак не касается.

– Да, твоё, – согласился Себ, – до тех пор, пока не затрагивает Сьюзен. Джексон ей не нравится.

– Она ревнует, – резко сказала Эмили. – Это нормально для детей её возраста. Но я не собираюсь хоронить себя из-за капризов ребёнка.