Мария Артемьева - Темная сторона Москвы

Вечно тоскливые глаза, пустые, даже мертвые какие-то. Ровно и не люди это, а тени в Дантовом аду. Томятся в вечном плену, где самим Сатаной утверждено: «Оставь надежду, всяк сюда входящий!»

И посреди этого ада – хозяюшка Дарья Николаевна. Тоже всегда чем-то занятая, деятельная, энергичная…

«Уж если хозяйка чего захочет – тут же ей вынь да положь. А нет – она все одно своего доколотится!» – тихо сказал как-то угрюмый кучер Салтыковой своему помощнику. Николай Андреевич эти слова случайно подслушал. Его тогда еще поразило это странное выражение – «доколотится».

А теперь вот ему доподлинно известно, чего Дарье Николаевне хочется «вынуть да положить» – его самого, Николая Андреевича Тютчева! И она уже дала знать, что от решения своего не отступит. Доколотится…

Случилось это почти сразу после того, как он объявил ей, что их «тесную и сладостную дружбу» вынужден прервать, ибо, следуя родовому долгу и под нажимом родни, скоро женится… Дарья Николаевна покраснела, вскинула на него глаза. Спросила:

– На ком?

– Девица здешняя одна, из дворянского рода, – уклончиво ответил Николай Андреевич.

Дарья, набычившись, смотрела на неверного любовника и стекленела взглядом… Он ждал бурной реакции, вспышки, но ничего не последовало. Выслушав оскорбительное известие, брошенная любовница промолчала. Это тоже было неприятное свойство богатой вдовы: никогда Николай Андреевич не мог предугадать ее поступки и поведение.

– Так что… Вынужден теперь откланяться. Прощайте, Дарья Николаевна. Не поминайте лихом…

Капитан растерянно потоптался на месте и ретировался в сторону дверей. Под взглядом вдовы ощущал он себя крайне неуютно.

Она так и не произнесла ни слова. Но когда экс-любовник был уже на самом пороге, он случайно встретился с нею глазами, и… холод пробрал его до костей: Дарья Николаевна ухмылялась, глядя ему вслед. Весьма зловещая была гримаса.

А спустя три дня после того, ночью, он внезапно проснулся у себя в спальне – думал, что от жары и духоты… Поворочался с боку на бок, скомкал потные простыни, зажег свечу и… едва сдержался, чтоб не заорать от ужаса: прямо перед ним возник черный силуэт с горящими как уголья глазами.

Силуэт была Дарья Николаевна. Одетая во все черное, стояла она посреди холостяцкой спальни, словно могильный призрак, могущий проникать сквозь стены.

Николай Андреевич перекрестился и ущипнул себя за щеку: надеялся проснуться. Не удалось.

Призрак ухмыльнулся:

– Я знаю, на ком ты жениться собрался. На Пелагее Панютиной… Мне донесли.

– Да… да… Дарьюшка? Зачем ты здесь? Зачем? – спросил капитан. Язык к гортани присох, сердце едва не выпрыгивало из груди.

– Это ты, Николюшка, скажи – зачем. Зачем тебе эта худосочная потаскуха без роду, без племени? Без приданого…

– За нее имение дают. У меня же, как ты знаешь, ничего…

– Знаю. На мне женись. У меня денег куры не клюют, а имений – в полгода не объехать…

– Дарья Николаевна, это мезальянс. Твоя родня против меня будет. Да кроме того, альфонсом быть не желаю! – рассердился Николай Андреевич. В чем, в чем, а в сердечных делах оправдываться капитану еще ни разу не приходилось.

– Значит, любовницей – можно, а в жены взять – мезальянс?! – грозно спросила Дарья Николаевна. Тяжело дыша, она поджала губы и сделалась похожей на злобного хорька: зубы выдались сильно вперед, лицо пошло пятнами, руки сжались в кулаки.

Николай Андреевич промолчал, ошарашенно наблюдая страшную метаморфозу: куда девался миловидный облик его бывшей «возлюбленной»? Перед ним была мегера, настоящая ведьма. Нечто, с женским полом уже не связанное… Да и ни с каким другим. Было ОНО: древнее, страшное и невыносимо живое зло, исполненное отравы, каждым своим выдохом испускающее яд. Или прыгающий свет свечи искажал все вокруг? Николай Андреевич видел перед собой Молоха или Велиала, алкающего жертвоприношения – крови и плоти людской.

– Я тебе, Николюшка, обиды не спущу, – с страшным гадючьим присвистом прошипело ОНО. – Вам от меня обоим солоно придется… Как бы не пожалеть! Подумай еще!

– Как ты сюда проникла? – Николай Андреевич, хоть и напуганный, спохватился. – Кто тебя впустил?!

– У меня везде слуги! – засмеялась Дарья Николаевна. Она подняла руку и высыпала на постель капитана несколько золотых монет. – Вот, смотри! Мои слуги и всесильны, и вездесущи – сквозь игольное ушко пролезут, не сомневайся!

Николай Андреевич с содроганием понял, что коварная баба говорила о золоте.