Дмитрий Литвинов - Ветра Пустоши. Книга 3. Возвращение

– Это ничего не меняет. Наоборот – только подтверждает правильность сделанного нами выбора! Отведи свой трак к топливо заготовительной базе, к нему прикрепят цистерну с топливом. Мы выступаем завтра с первыми лучами солнца – осмотри и приготовь свой трак и людей к выходу.

Терез кивнул.

– А как быть с ним?

Юноша указал на всхлипывающего мужчину.

– Ты его привел, тебе и решать – но лишний рот кормить в походе никто не будет. Кто ослабнет и отстанет – будет брошен, без всякой жалости. – Таназ пристально посмотрел в глаза сыну. – Любой, невзирая на родство и положение в клане!

Мощный протяжный утробный вой пневматического клаксона огласил округу, оповещая всех людей о том, что час пробил – пора в путь. Утреня дремота выветривалась как по мановению, заменяемая утробным страхом и волнением перед неизвестным. Каждый знал о предстоящем, на протяжении нескольких последних дней каждый готовился к этому дню. Но вот час настал, и скользкие, парализующие волю, гады сомнений вползают в душу, впрыскивают свой яд сомнения и неуверенности.

Терез с трудом разлепил глаза – небо вокруг, до самого горизонта было еще темно-серым, лишь далеко на восходе серела тонкая полоска у самого горизонта. Юноша смог поспать не больше часа, он чувствовал себя абсолютно разбитым и подавленным. Его совсем не тревожил этот призывный вой, не будил в нем никаких чувств, не наполнял трепетом. Весь остаток вчерашнего дня, он сопровождаемый, своими верными походными спутниками, выполнял поручение отца – готовились к выходу.

Они отправились на топливо заготовительную базу и несколько часов пытались приладить одну из цистерн к траку. Проклятая серьга стальной многотонной гадины была выше, чем крюк фаркопа трака и не желала на него садиться. Терез и его механик безуспешно провозились с ними два часа, пока новый звеньевой, заведующий топливо заготовительной базой не прислал им на помощь двух своих механиков и троих подсобных рабочих. Совместными усилиями, спустя еще три часа им удалось переставить фаркоп и закрепить на нем цистерну. Пробный заезд подтвердил, что все сделано хорошо, и крепление должно выдержать дальнюю поездку. Потом трак доверху заправили топливом, после чего механики звеньевого ушли по своим делам, а Терез со своими людьми принялся за подготовку двигателя. Они с огромным трудом выпросили у главного звеньевого, ведающего запчастями клана, нужные запчасти и провозились с ремонтом до поздней ночи. Только под утро спутники Тереза отправились получать продовольствие, воду и патроны для перехода и собирать пожитки – походный шатер и вещи. Терез заканчивал с траком сам. При помощи морехода он заменил масло в двигателе и только сейчас смог прилечь отдохнуть – глубокий сон пришел сразу, разом погрузив его в темную пучину без снов и мыслей.

Вой клаксона снова наполнил пространство вокруг протяжным утробным гулом, Терез снова вздрогнул, подскочил – оказывается, он снова провалился в сон после первого призывного сигнала. Сел потер красные глаза, помассировал виски. Его люди заканчивали укладку вещей в трак, мореход им помогал. На них было жалко смотреть – в отличие от него, никто из них не сомкнул глаз этой ночью – лица серые, огромные мешки под глазами. Они не спали уже третьи сутки, в последний раз такая возможность им улыбнулась на переходе, во время обратного пути в стойбище клана – короткий, в несколько часов, сон в промежутках между несением дозора.

Женщина худая и сгорбленная, в перепачканной и пыльной одежде стояла возле трака, прижимая к себе двух чумазых девочек. Они не принимали участия в процессе укладки вещей в трак. Это была жена и дочери механика Тереза. Из экипажа их трака семья была только у него. Сегодня, в первый раз за всю историю клана, семьи отправятся в набег вместе с воинами клана, вместе со своими мужьями, братьями, сыновьями. Женщины заметно нервничали, повсюду детский плач наполнял пространство вокруг. После очередного завывания клаксона плач усиливался, становился громче, матери успокаивали детей, шикали, пели им песни, качали их на руках, но плач не стихал. Две девочки, дочери механика стояли молча, они не плакали, только молча таращили огромные испуганные глаза по сторонам. Понимают ли эти люди, куда на самом деле они идут? Осознают ли они, что ждет их там, в конце этого пути? Знают ли, что не все смогут преодолеть этот путь?