Александр Малов - Молочная даль

Теперь в их доме появилось маленькое сокровище.

«Только это не ребенок, – повторял про себя Пак, – это сам дьявол»

А Юлия уже доедала большую металлическую ложку и облизнув свои пальцы с невинным лицом посмотрела на Пака. Собака тут же прижала свои уши и тихо заскулила. Взгляд Юлии выражал неутолимый аппетит.

Паку было страшно.

Очень страшно.

Но тут сквозь щель в входной двери в квартире Шавиных показался белый конверт.

Не считая просьбы Ирины Викторовны довезти ее до городского аэропорта, первая половина пути в такси преодолевалась в полной тишине. Михаил любил молчаливых клиентов. Возможно это могло показаться странным, ведь став затворником, он почти не выбирался в люди и порой буквально лез на стену от нехватки общения.

Былые посиделки с друзьями в барах сошли на нет. С одной стороны, это было вполне логично, учитывая сколько несчастий выпало на долю Михаила. В те нелегкие времена былые приятели единогласно решили оставить своего товарища в покое, по крайней мере до тех пор, пока он не оправится и не сможет сам дать зеленый свет. Ведь все понимали, что овдовевшему отцу-одиночке с сыном-инвалидом на руках мало чем поможешь.

Нет таких утешительных слов, что могли улучшить ситуацию. Нет таких крепких объятий, что смогут затянуть душевные раны и огромную дыру в твоем сердце. Есть только время. А оно лечит все. По крайней мере оно способно остудить жар нескончаемого пламени из боли и горя. Хотя бы немного. Порой бездействие куда лучше, чем бессмысленные попытки наладить ситуацию. Ситуацию, которую уже никогда не наладить.

Гораздо позже, привыкнув к своему образу жизни, Михаил начал понемногу выходить из своей скорлупы затворничества. Он даже пытался собраться с приятелями, как в старые добрые времена, однако вина перед Костей каждый раз останавливала его. Вдовцу казалось нечестным строить свою жизнь дальше, делая вид, что жизнь для него продолжается, пока его родной сын прикован к инвалидному креслу. Мужчине казалось нечестным, что он может делать то, чего Константин теперь лишен… скорее всего лишен до конца своей жизни. Михаилу казалось теперь вообще невозможным – жить в свое удовольствие.

И хотя однажды он все же собрался с парой своих приятелей, особого удовольствия, к своему удивлению, от этого мероприятия мужчина не испытал. Слишком много времени прошло. Слишком большая пропасть разлеглась между Михаилом и внешним миром. Разговоры с друзьями становились все более неловкими, а взгляды все больше и больше пропитывались сочувствием. В тот момент вдовец хоть ненамного, но ощутил, какого Косте переживать подобные взгляды. Переживать то, что хочется забыть. И тогда мужчина решил, что путь реабилитации с Костей они пройдут только вместе. Избавят тело родного сына от недугов, а душу вдовца от мучающей его совести. И по правде говоря, все шло не так уж и плохо.

Однако ничто не вечно.

Что касается близких родственников, то их общение с Михаилом еще больше испортились после всех свалившихся на него бед. Родители никогда не любили его. По крайней мере он, еще будучи ребенком, решил для себя много лет назад именно так. Нет, он никогда не был обделен сладостями, игрушками и, даже спустя время, деньгами на карманные расходы. Но у него никогда не было одного, самого заветного и желанного – родительского тепла.

Отец ни разу не сводил маленького Мишу на рыбалку, не пытался привлечь его к своим посиделкам в гараже, объясняя ему как работает в автомобиле тот или иной механизм. Родная мать никогда не интересовалась учебой мальчика, никогда не спрашивала о его проблемах в жизни, что подстерегали ребенка за пределами родительской квартиры. Родители вообще никогда не интересовались, что же вообще из себя представляет их родной сын?

Мама и папа относились к Мише, как к сожителю и делали лишь то, что предписывали общественные нормы: вырастили сына. Вырастили человеком, которого можно пустить в свободное плавание, хотя бы потому, что тот был обучен человеческой речи и способностью к прямохождению. И казалось, совсем неважно, что будет потом. По крайней мере для родителей данный вопрос был не принципиален. И как только Михаил достаточно вырос, то тут же и без сожалений покинул свой «дом», который таковым считал лишь в далеком-далеком детстве. Михаил с горечью осознавал, что его мама и папа были из тех, кто рожает детей только потому, что так «надо». И никак иначе. Иногда он задавался вопросом: а есть ли любовь хотя бы между папой и мамой?