Элла Чак - Зона горизонта

Когда очки вернулись на место, вместо мешка парень увидел посиневшее лицо. Вика сидела на полу, прислонившись к двери. Голова свесилась к плечу. В распахнутых глазах застыла кровавая паутина лопнувших сосудов, открытые губы искусаны. Шею девушки сдавливали провод телефонного шнура и… нити украшений, что она хранила в тумбочке.

Позже следователи снимут с шеи девушки сто одну нитку бус.

Крошки разбитой звезды

2011 год, Следственный комитет Российской Федерации.

Четыре телевизора стояли друг на друге в кабинете следователя Воеводина Семена Михайловича. Узкие карие глаза под хронической морщиной от брови до брови бегали по картинкам годовалой давности. СМИ освещали пропажу сестер Чучуновых в городе Абакан: Алине было семнадцать, Инге – пятнадцать.

Спустя месяц оперативно-разыскных мероприятий девочки так и не нашлись. Ни живыми, ни мертвыми. За них не требовали выкуп. Предложения крупных сумм в обмен на любую информацию о сестрах оставались без ответа. Вдобавок к Чучуновым прибавилось десять аналогичных эпизодов из стран Европы и Соединенных Штатов, но Инга с Алиной считались первыми.

Отличительной чертой всех похищений было то, что пропадало всегда по две девушки, две кровные сестры. Других совпадений между пропавшими не было. Разный социальный статус родителей. Чучуновы – из работящей семьи учительницы и продавца мебели. А вот семья сестер Уайт-Эшер из Бирмингема уходила корнями к 15 веку, родоначальникам герцогской ветви Глостеров. Их родители установили рекорд – миллион фунтов стерлингов тому, чья информация поможет отыскать дочерей.

Но никакие деньги, никакая договоренность спецслужб не помогли подобраться к ответам. Не было даже крошечной зацепки, что случилось со всеми девушками в возрасте от четырнадцати до двадцати восьми лет. Почему, двигаясь из пункта А в пункт Б, все они резко меняли направление, скрываясь с глаз прохожих и камер видеонаблюдения в ближайших пролесках, где растворялись в неизвестности.

Верхний экран телевизора вещал голосом Зинаиды Чучуновой, матери пропавших сестер:

– Они в два часа дня возвращались с дня рождения. По улице Ленина среди людей-то шли! – давала интервью сквозь слезы Чучунова.

Пятый канал:

– Ответственные, послушные, умненькие… Нет, никаких ухажеров у них не было!

Воеводин опустил взгляд на экран ниже:

– В машину?! Вы что! Конечно бы не сели! – отнекивалась мать.

Оператор британского канала сфокусировала камеру на обгрызенном носу игрушечного мишки без глаза. Дрожащие пальцы Зинаиды Чучуновой с проступившими синими венами мяли плюшевую лапу.

– Н-да… – перевернул Воеводин картонную обложку дела Чучуновых под номером 894ОПЗ.

В кабинете вместе со следователем работали штукатур и электрик. Один из мастеров обернулся. Он закончил ремонт перегоревшей утром розетки. Штукатурка на стену ложилась плохо – слишком пористая подложка. Цвет краски тоже выбивался из основного. Сказано было: кабинет Воеводина «желтый», Савва и закупил самую желтую из всех. Цвета солнца.

Это сейчас Воеводин смотрел только в четыре телевизора. Утром из-за удлинителя с подключенной к нему дюжине экранов половина ведомственного этажа осталась без света.

– Перегоревший кабель заменил, Семен Михайлович, – убирал инструменты электрик, – удлинителей боле сюды не подключайте. Закоротит же ж ей-богу! Коротнет так, шо и помереть недолго!

– Понял тебя, Савва Георгиевич, – поблагодарил Воеводин, – пальцы в розетку не совать!

В дверь постучали.

– Наталья, ты? – метнул следователь взгляд на наградные часы. Без четверти полночь. – Заходи, не запираюсь!

Ручка двери опустилась, и в кабинет вошла Афанасьева – совсем молодая девушка, похожая на выпускницу старшего класса. Тонкая девичья фигура, острые коленки, длинный хвост светлых волос. Спина такая прямая, будто под блузкой к позвоночнику прибита фанерная доска.

Воеводин частенько поражался армейской выправке юного дарования Следственного комитета. Ее высокие каблуки стучали по паркетной доске, пронзая уставшие виски Воеводина. На ковровой дорожке стук поутих, приглушился. Скрипнули ножки отодвигаемого стула. На нем бы легко две таких девушки поместились.

Наталья бросила взгляд на свежее желтое пятно возле розетки.

– Цвет краски подобран неверно, – отметила она. – На других стенах цвет бананового лотоса и лимона по тридцать процентов. Сорок взято от оттенка полуночной дыни.