Ларс Кеплер - Контракт Паганини

Но поставки не могли начаться до тех пор, пока генеральный директор Агентства по контролю за экспортом оружия не даст своего разрешения на сделку.

Аксель откинулся на спинку стула. Он снова вспомнил непонятные слова Пальмкруны об Альгерноне, о том, что не страшно умереть, лишь бы ночные кошмары не стали реальностью.

Йоран Стуне улыбнулся Йоне, достал из сумки конверт, открыл его и вытряхнул затребованный ключ в сложенную горстью руку. Сага Бауэр все еще стояла у дверей лифта, опустив глаза. Все трое находились на этаже Карла Пальмкруны, в доме номер два по Гревгатан.

– Наши эксперты прибудут завтра, – сказал Стуне.

– Во сколько? – спросил Йона.

– Сага, во сколько?

– Я думаю, мы…

– Думаешь? – оборвал Йоран. – Ты должна точно знать, во сколько.

– В десять, – тихо ответила Сага.

– Ты передала, что я лично хочу, чтобы они начали с компьютера и телефона?

– Да, сказала, что…

Йоран жестом велел ей замолчать – у него зазвенел телефон. Йоран ответил, спустился на несколько ступенек и встал в нише у окна с красными и коричневыми стеклами, чтобы поговорить.

Йона повернулся к Саге и спросил вполголоса:

– Разве не ты руководишь предварительным следствием?

Сага покачала головой.

– А что случилось?

– Не знаю, – устало ответила она. – Вечно одно и то же. Йоран вообще не имеет к этому отношения, он никогда не занимался борьбой с террористами.

– И что ты собираешься предпринять?

– Ничего…

Сага замолчала – Стуне закончил разговор и поднимался к ним. Сага протянула руку за ключом от двери Пальмкруны:

– Ключ.

– Что?

– Расследование веду я.

– Ну, и как тебе это нравится? – рассмеялся Стуне, поворачиваясь к комиссару.

– Йоран, ты ни в чем не виноват, – начал Йона. – Но я только что с собрания, там были наши шефы. Они решили, что я буду работать вместе с Сагой Бауэр.

– Ну ладно, пускай тоже войдет.

– В качестве руководителя расследования, – пояснила Сага.

– Хотите от меня отделаться? Да что вообще происходит? – изумился Стуне, пытаясь выдавить улыбку.

– Если хочешь, идем с нами, – спокойно сказал Йона.

Сага вынула ключ из руки Йорана.

– Я звоню Вернеру. – Стуне зашагал вниз по лестнице.

Сага и Йона услышали, как он звонит шефу и как его голос становится все раздраженнее. Под конец он так завопил в трубку «б…ство!», что по подъезду пошло эхо.

Сага подавила улыбку, сунула ключ в замок, два раза повернула и открыла тяжелую дверь.

Полицейское ограждение убрали, когда стало ясно: преступления не было. Предварительное следствие прекратили сразу же, как только был готов отчет патологоанатома Нильса Олена; каждый пункт этого отчета подтверждал предположение комиссара Линны о самоубийстве. Карл Пальмкруна повесился у себя дома на бельевой веревке, закрепленной на крюке от люстры. Исследование места преступления прекратили, а анализы отпечатков и прочего, взятые на месте преступления и отправленные в Государственную криминалистическую лабораторию в Линчёпинг, так и не были сделаны.

Однако теперь выяснилось, что за день до того, как Пальмкруна повесился, Бьёрн Альмскуг написал ему письмо.

Вечером того же дня на яхте Альмскуга убили Виолу Фернандес.

Бьёрн – вот нить, связывающая два преступления. Две смерти – самоубийство и несчастный случай. Если бы яхта затонула, никто так и не узнал бы, что они связаны между собой.

В прихожей стало ясно: почта не приходила. В квартире пахло душистым мылом. Сага с Йоной прошли по просторным комнатам. В окна лился солнечный свет. Сияла красная черепица дома на другой стороне Гревгатан. Из эркера можно было взглянуть на блестящую гладь залива Нюбрувикен.

Метки, расставленные экспертами, убрали, пол под крюком в пустом салоне чисто вымыли.

Комиссар с Сагой медленно шли по скрипящему паркету. Удивительно, но в жилище Пальмкруны больше не ощущалось, что здесь кто-то повесился.

Квартира вовсе не казалась необитаемой. Йона и Сага подумали об одном и том же. Большие, почти без мебели комнаты были полны домашнего спокойствия.

– Она все еще ходит сюда, – вдруг сказала Сага.

– Точно, – отозвался комиссар и улыбнулся. Домработница. Она была здесь, убрала, проветрила, забрала почту, перестелила постель…

Когда кто-то внезапно умирает, такое поведение не так уж необычно. Нелегко смириться с мыслью о том, что жизнь изменилась, и вместо того, чтобы принять перемены, люди цепляются за привычное поведение.